Картина с кляксой - Валерий Гусев

Вот тут Алешка нещадно пнул меня в бок, прошипел по-змеиному:

– Хватит спать, слушай. И запоминай.

– Во-первых, – говорил папа, – я бы допрос подозреваемых вел по раздельности. Задавал бы самые простые и неопасные для них вопросы.

– Например? О погоде? О ценах на арбузы? – Мама изо всех сил показывала свой интерес.

И мы своего не скрывали. На своей верхней палубе.

– Вроде того. А среди этих вопросов ставил бы контрольные.

– Это как? – Мама умело делала вид, что не понимает.

– Ну, например: «Что пили? Сколько? В течение какого времени? Чем закусывали? Кто где сидел? О чем говорили»? Это понятно?

– Еще как! А потом – бац! «Куда картины дели?»

– Не торопись. – Папа – по голосу было понятно – улыбнулся. – Потом можно провести между ними очную ставку. «Вы, граждане, даете противоречивые показания. Давайте уточним. Вот вы, гражданин Пищухин, утверждаете, что вами совместно было выпито две бутылки водки и три баллона пива, так? А гражданин Строганов показал, что было при совместном распитии употреблено три бутылки водки и один баллон пива». И так далее. Уличить их во лжи и добиться правды.

– Здорово! – похвалила мама. – Давай спать.

– Здорово, – шепнул мне Алешка. – Давай спать.

Я уснул не сразу и поэтому услышал, как Алешка сонно пробормотал:

– Кого же дед Строганов откармливает в своем сарае? Наверное, Виталика. Раз уж они вместе распивали спиртные напитки, должен же он его кормить.

Логично?

Следующим утром вдруг – такого еще не бывало! – Алешка сказал:

– Мам, сходить за хлебом?

– Что с тобой? – забеспокоилась мама и даже потрогала его лоб. – Жара вроде нет. А хлеб есть, папа вчера купил.

– А чего нет?

– У мамы нет колечка с брильянтом, – сказал папа. – Папа вчера не купил.

– Я куплю! – с готовностью вскочил Алешка. – Давайте деньги.

– А денег тоже нет, – грустно сказал папа. – Все мои отпускные уже съели.

– Со сметаной? – уточнил Алешка. С ним никогда нельзя говорить буквально. – Но на чипсы хоть осталось?

На бриллианты ему мама денег не дала, но на чипсы хватило. Алешка подмигнул мне, и я вслед за ним помчался в магазин.

Магазин у нас маленький, но все в нем есть. И для детей, и для взрослых. Тетя Лида, продавщица, очень любит покупателей. Не потому, что это выгодно, а потому, что поболтать интересно. Но она и слушает хорошо. А все, что услышит, ни от кого не скрывает. Поэтому она в нашем поселке вроде газеты. Или новостей по телевизору. Я сразу догадался, зачем нужны Алешке эти просроченные чипсы.

В магазине было пусто. Только тетя Корзинкина из Пеньков, поставив локти на прилавок, взахлеб слушала тетю Лиду, которая, поставив локти на прилавок со своей стороны, шептала ей на всю улицу:

– А энти, которые с горки, который раз окорочка берут на шашлык. Чтой-то празднуют. То ли кого у них посадили, то ли кого выпустили. А Пантюхина соли и спичек набрала на весь год. Боится, что война будет и ей соли не хватит. А дед Строганов… – Тут Алешка пошевелил, настраивая, правое ухо. – …Видать, разбогател. То все быструю вермишель брал, а теперь за сосисками да за пивом кажный день ходит. Я уж и то ему говорю: «Разбогател, дед?» А он: «Пенсию получил». А то он первый раз ее получил. Вам чего, граждане? – Это тетя Лида нас спросила.

– Уже ничего, – честно сказал Алешка. А когда мы вышли из магазина, добавил: – Вот, Дим, мне все ясно. Дед Строганов кого-то в своем сарае кормит. Но это не поросенок. Поросенков на сосисках не выращивают. И Виталиков – тоже. Он на одних сосисках не выживет.

– А на пиве? – спросил я.

– Виталик пиво в полиции пьет, – напомнил Алешка. И хихикнул: – Его майор Злобин угощает.

(Вот тут мы, к сожалению, ошиблись: майор Злобин уже отпустил Виталика.)

Алешка вдруг остановился и уверенно сказал:

– Дед кого-то в своем сарае прячет.

– Ему, конечно, больше делать нечего.

– А вот и нечего! Он все доски перестрогал, ему скучно. И он прячет!

– Американского разведчика.

– Как хочешь, Дим, а я это дело разведаю. В сараи по ночам с сосисками просто так не ходят. И рамки от картинок не жгут.

А ведь Алешка прав, подумалось мне. Я даже вспомнил, что как-то видел в сарае свет поздно вечером. Но не слышал, чтобы там что-нибудь пилилось и строгалось. Но если подумать: кого там дед может прятать и тайно откармливать? Ну, предположим, украл он поросенка, так ведь не сосисками его кормить, правда?

– Ладно, – сказал я. – Проверим. Только пойдем вместе.

– А то! Я без старшего брата в чужие сараи не лазаю.

Так я и поверил…

Алешку зачем-то понесло в музей. Экскурсовод тетя Олимпиада Петровна грустно ему улыбнулась и спросила, не нашел ли папа воров. А потом поправилась: не воров, а картины. Мол, воры нам и даром не нужны, а вот картины… Алешка смело сказал, что папа вышел на след и уж если жуликов не поймает, то картины наверняка найдет.

– Он, тетя Липа, даже в Париже… или во Франции один раз сто картин нашел. Еле донес.

– А куда он их нес? – несколько удивилась тетя Липа. – Сто картин?

– Обратно в их музей. Во Францию. Из Парижа.

Тетя Липа улыбнулась.

– Хороший ты человек, Алешка.

– А то! Мы, Оболенские, все такие.

– Я знаю. Это хороший древний род. Князья Оболенские всегда стояли на страже интересов России.

– Ага, – кивнул Алешка. – Мы такие. Теть Лип, а можно еще картины Славского посмотреть.

– Ты меня разочаровал. – Тетя Липа – у нее даже ноги подкосились – чуть не села мимо стула. Она, наверное, хотела в обморок упасть. – Тебе интересна эта мазня?

– Ну… как сказать… Я тоже один раз случайно опрокинул банку с краской на мамину разделочную доску. Здорово получилось. Такой расплывчатый квадрат во всяких кругах и кляксах. Шедевр такой. Я бы Славскому похвалился.

Тетя Липа вся засветилась.

– Понятно. Это ирония и сарказм. Я тебя огорчу. Славский забрал всю свою пакость и исчез в неизвестном направлении.

– А сколько у него было этих пакостей?

– Кажется, девять. Да зачем тебе?

Алешка пожал плечами:

– Забрал бы мою – и было бы ровно десять.

Тетя Липа попыталась пригладить ему хохолок на макушке и сказала:

– Пойдем в подвал. Там у нас целая коллекция старинных шпаг и сабель. Можешь помахать.