Картина с кляксой - Валерий Гусев

– Да, вы правы. Что ж, продолжайте работать, у вас хорошо получается.

– Спасибо.

– А майора Злобина я предупрежу, чтобы на вас особо не наседал. Скажу, что допросил вас сам.

– Это был допрос? – удивился Истомин.

– Да. А на моих ребят не обижайтесь. И пусть они сходят к профессору, вреда большого не будет.

– Только знаете, Сергей Александрович, – сказал Истомин, – он немного странный.

– Все мы немного странные, – усмехнулся папа.

Алешка ткнул меня локтем:

– Все равно пойдем, Дим, проверить надо. Родители тоже могут ошибаться. Даже полковники.

Истомин ушел, а мама сказала:

– Зиночка нас поужинать фруктами пригласила.

– Не слишком ли для одного дня? Ядовитые грибы, Зиночкины фрукты…

– Ты к ней несправедлив, – обиделась мама.

И оказалась права в недалеком будущем. Тетя Зина… Впрочем, не буду забегать вперед.

Профессор Вознесенский жил в довольно миленьком доме – в два этажа и с садиком, полным всяких цветов и фруктов. И хотя Истомин предупредил, что его учитель имеет некоторые странности, мы немного растерялись, когда дверь нам открыл маленький старичок в пижаме, под которой рябила полосатая тельняшка, а на голове у него красовалась морская бескозырка, на черной ленточке которой золотились буквы «Профессор».

– Здрасьте, – сказал Алешка и сразу же спросил: – Это название корабля, на котором вы плавали?

– К сожалению, юноша, я не плавал на кораблях. Не сбылась моя мечта. И я стал художником.

– А чем плохо? – удивился Алешка. – Я тоже один раз хотел стать художником.

– Да почему же только раз? – улыбнулся профессор.

– А во второй раз, – объяснил я, – он захотел стать сыщиком.

– Как наш папа!

– Что ж, почетная профессия. Очень нужная. Да, собственно, что ж мы стоим на пороге? Проходите, юноши. Вы, верно, по делу?

Мы прошли. По делу. И удивились, что в комнате совсем не было картин. Никаких. Даже истоминских. Комната была как бы морская. На одной стене висел настоящий корабельный штурвал, на другой – фотографии наших знаменитых парусников – «Товарищ», «Крузенштерн», «Седов». Они под всеми парусами бороздили океанские просторы. Еще были полки с книгами и хорошенькая модель бригантины на подоконнике.

– Уютно у вас, – вежливо сделал комплимент Алешка. – Морским ветром попахивает.

Попахивало, похоже, борщом. Из кухни.

– Прошу вас. – профессор указал на кресла. – Чаю не угодно ли? Виталик заваривает отменный чай. Из трех сортов. Виталик! – позвал он.

Вошел Виталик. Довольно громоздкий. Почти под потолок. И в ширину достойный. На нас он взглянул хмуро. А мне вдруг показалось что-то знакомое в его фигуре.

– Виталик, сделай нам чайку. С чем-нибудь.

– С сахаром будет, – буркнул Виталик. И, выходя, еще буркнул: – Им хватит.

– Это ваш сын? – продолжал подлизываться Алешка. – Очень на вас похож.

Профессор смешливо хрюкнул:

– Надеюсь, все-таки похож не очень. Это мой охранник.

Я бы от такого охранника даже днем шарахался.

– Видите ли, юноши, я много лет преподавал в художественном училище. И мои студенты сдавали мне свои курсовые работы. Я их бережно храню. Их у меня скопилось великое множество. И дело, видите ли, в том, что некоторые мои ученики добились значительных успехов. Они выставляются даже в Париже. Их картины коллекционируют не только музеи, но и частные лица. Так что их ранние работы представляют собой значительный коммерческий интерес. – Он приостановился и спросил: – Я не слишком сложно изъясняюсь?

– Вполне доступно, – опять с изысканной вежливостью отозвался Алешка. Это вам не дубинкой по башке. – Внятно излагаете. И очень интересно. Продолжайте, пожалуйста.

– Благодарю вас. И вот некоторые умные люди посоветовали мне позаботиться о сохранности этих работ. И рекомендовали Виталика. Он теперь постоянно живет со мной, и, признаться, я очень им доволен. Немногословен, мастер на все руки. Прекрасно готовит съедобную пищу. Ну, вы сейчас сами убедитесь. А вот и чай!

Вошел мрачный и немногословный Виталик с подносом, поставил на столик чашки и сахарницу, сердито посмотрел на нас и вышел.

– Пусть вас не смущают его манеры. Он никому не доверяет в силу своей профессии. Он даже поставил условием, чтобы возможно меньшее число людей знало о его присутствии в моем доме. Что же вы? Отведайте чаю! Скажу вам по секрету: Виталик отчаянно глуп. Но это меня устраивает.

– Правда? – удивился Алешка.

И мы, конечно, тогда еще не знали, что эти сведения помогут Алешке выбраться из очень сложной ситуации. Иногда от глупого человека может быть большая польза маленькому человеку.

– Пейте, пейте чай. Он изумителен.

Изумительный чай отличался особым вкусом – сухой травы, соломы и еще какой-то гадости.

Но мы его пили и причмокивали от удовольствия. Ну и что? Папа нам рассказывал, как он однажды тоже пил в компании бандитов какую-то гадость. И причмокивал. Чтобы его не разгадали.

– Так что вас привело ко мне?

– Вы знаете, тут в музее была выставка художника Славского…

– Ни слова больше! – Профессор с таким треском поставил чашку на блюдце, что оно едва выдержало. – Какой художник! Это бездарь. Я не знал, как от него избавиться. Это чудовище не могло даже спичечный коробок изобразить в изометрической проекции. Но – амбиции! Он на втором курсе стал увлекаться абстрактной живописью. Вы же понимаете, что это шарлатанство. Нельзя изобразить человеческие чувства с помощью геометрических фигур. Я достаточно ясно объяснил?

– Еще бы! – сказал Алешка. – Вы все-таки профессор. Да еще и морской.

– Славский… Славский… Никакой он не Славский. В моей группе у него была какая-то неприятная фамилия… Грабов? Нет, не так. Грибовский? Нет, совсем не то… А! Вспомнил: Гробов!

Тут Алешка заерзал на попе.

– А сейчас он Славский! В шляпе ходит.

– И друзья у него! – подначил Алешка. – Какой-то рыжий с конфеткой во рту. Еще этот… Дим, как его? А! Студент Истомин.

– Ну, ну, ну! – Профессор сорвал с головы бескозырку и начал ею махать, как от комаров. – Ну, ну! Истомин – талантливый юноша. У него глаз охотника, рука мушкетера. Я дал ему на лето задание – сделать копии классических авторов. Чтобы он проникся. Не через кисть, а через сердце. Я понятно объясняю?

– Он проникся? – спросил Алешка с интересом. – Через сердце?

Он ведь у нас и сам художник. Алешка один раз (Восьмого марта) нарисовал такой классный натюрморт: пылесос, газовая плита, стиральная машина, две хозяйственные сумки и жиденький букет желтеньких мимоз.