Ведьмин ключ - Глеб Пакулов

Скоро крики стихли, и в палатку вернулись мрачные Гошка с Женькой. Они молча уселись перед рацией, и Гошка включился на приём. База молчала. В наушниках стыла зловещая немота, изредка простреливаемая чужой морзянкой. Постепенно её очереди отдалились и заглохли совсем.

– Конец, – тихо проговорил Гошка, стягивая с лохматой головы резиновые чашки наушников. – Они не вышли на связь, им это необязательно, а я сжёг последние батареи.

– На леченой кобыле далеко не уедешь, – глядя на еле светящийся глазок индикатора, изрёк студент.

– Брось, не мучайся. – Харлампий шевельнул тощей рукой. – Телеграмму они получили, значит, в курсе дела, брось.

Гошка потянулся к выключателю, но Женька отвёл его руку. Так они сидели перед рацией до тех пор, пока совсем не пропала накальная нить лампы. В этот момент они так были похожи друг на друга, что показались Харлампию двойниками. Он даже захлопал глазами, чтобы сморгнуть привидевшееся.

– Кто мы? – спросил Женька, глядя на умерший глаз индикатора, и голос его странно дрогнул. – Мы чей-то бред, бре-ед. Сидим здесь всегда, тысячи лет, мы с другой планеты, но не помним, с какой, а за нами не возвращаются. Мы придумали базу, похожих на нас людей, пытаемся войти с ними в контакт, а их попросту нет. Ни-че-го нету!

– Подайся в писатели, пока еще второй курс! Ай-яй-яй, – водя глазами за Женькой, робко пристыдил Харлампий. – Как это ничего нету? И база есть, и начальство, рядом Байкало-Амурскую магистраль строят наши люди. Ты приляг, отдохни, уймись.

– И верно – уймись! – Гошка дёрнул за шнур, и штепсель, чмокнув, вылетел из гнезда. С мрачным видом смотал шнур на наушники и всё это забросил в дальний угол палатки.

– Правильно, – одобрил Харлампий. – Меньше нервотрёпки. Погляди на себя, почернел весь.

Гошка не ответил. Оттолкнув с дороги Женьку, прошел к противоположным нарам, вытащил вторую пару снегоступов, начал одеваться.

– Бежишь? – нажимая на шипящие, спросил студент.

– Собирайся, вместе сходим на участок, – грубо предложил Гошка, подпоясывая ремнём телогрейку. – Тебе надо провентилироваться. Воздух на верхотуре всякий бред снимет.

– Заприглашал! – замахал руками Женька. – А сам чужие снегоступы захапал!

– Сергей ждёт. Тозовку дашь?

– Бе-ри! – отчаянно отмахнулся Женька. – Всё раздаю, даром! – Он порылся в рюкзаке, достал пачку патронов. – Лови, шмаляй на утеху.

Гошка поймал пачку, спрятал в карман. Ремень тозовки перекинул на шею, снегоступы взял под мышку и вышел. Стоя наверху, заметил, что обе руки у статуи отвалились и подтаявшей горкой лежат у ног. Он отвернулся.

– Солнышко-то как разыгралось! – подходя с миской в вытянутых руках, заметила Вера. – Глядишь, и лето скоро высидим.

Он отступил с дороги. Повариха встала на ступеньку, поскользнулась и на спине с визгом въехала в палатку.

– Ты чего? – опешил Женька.

– Склизко! – поднимаясь на ноги, ответила напуганная Вера. – Лестница ваша стаяла. – Она отстранила руку с миской, отряхнула подол от оплесков.

– Не ушиблась?

– Не-е. – Вера переступила сапогами, подошвы которых загнулись арбузными корками. – Прямо как по желобу влетела, чуть сердце не выскочило.

Женька показал глазами на её огромные стоптанные сапоги:

– Где такую рванину откопала?

– Кирзушки-то? – Повариха приподняла ногу. – В них самый раз. В резиновых ревматизмы развиваются. – Она подошла к Харлампию. – Вот бульону вам из свеженинки сготовила. Женя вчера куропатку принёс, из неё.

– Да? – Харлампий приподнялся, потянул носом. – Наваристый, ничего не скажешь.

– Пока горячий – полезнее. – Вера поставила миску на край стола. – Сейчас и чайку сбегаю принесу.

– Спасибо тебе. – Харлампий, таясь от Женьки, придержал её руку в своей. – Хлопотунья ты, молодец, благодарствую.

– Ой да чо, кака-така хлопотунья. Я и себе в радость.

Радостная, с растерянной улыбкой, она прошла к выходу, гибко выскользнула из палатки. Харлампий осторожно поставил миску на колени, зачерпнул ложкой.

– Что, небось головы с похмелья раскалываются? – с укоризной спросил он, старательно прожевывая хлеб.

– Клёпки подогнаны прочно, Харлампий Адамыч, да и выпили в меру, – ножиком нащипывая лучину, отозвался Женька. – В полгода бутылку – эка! Слону дробина.

– Нашли время веселиться! – укорил начальник. – Тут впору волком выть…

– А кого нам бояться! – Женька сердито дунул в печь и попятился, отмахиваясь от пыхнувшей оттуда золы.

– Вот выздоровею, я за тебя возьмусь, – пригрозил Харлампий. – Гошку копируешь, подражаешь во всём, а тёмные пятна в его биографии не учитываешь. Так жить безоглядно нельзя! – Он взмахнул ложкой. – Ты без пяти минут инженер! Подчинёнными единицами руководить придётся, а кого в себе воспитываешь? Смотри, дошутишь. Напишу в институт соответствующую характеристику.

Что-то сильно толкнулось в палатку, и брезент входа отдёрнулся в сторону. Цепляясь стволом тозовки за полог, вошел Гошка.

– Давай очки, – потребовал он. – Глаза не терпят.

Женька покорно вынул из кармана очки, стал протирать стёкла. Харлампий слил остатки бульона в ложку, спросил:

– Уверен, что найдёшь канавы?

Гошка кивнул, взял у Женьки очки, попросил:

– Ступени новые нарежь, а то шею свернуть можно.

В палатку снова вкатилась Вера и, прижимая чайник к груди, заплакала.

– Что там? – крикнул Харлампий. – Опять что?

– Обзывают всяко! – в голос начала Вера. – Продукты берут без спроса!

– Вот оно-о, началось, – упавшим голосом протянул Харлампий. – Гошенька, глянь сходи. Если пойдут – препятствуй! Но аккуратней, чего доброго прибьют.

Гошка поднял с земли повариху, выскочил вон. У кухни, глядя на итээровскую палатку, гурьбой стояли канавщики. Он надел очки, подошел к ним.

– Не дело задумали, братва.

– Дело! – Васька потряс банкой тушёнки. – Вона снова тучи заходят, где ж он прилетит к обеду, вертолёт ваш? А это… – Он подбросил на ладони банку. – Харч на дорогу. Имеем право взять? Имеем.

В руках у рабочих по одной – по две банки.

– Но не таким же образом. – Гошка пнул сапогом пустой ящик. – Это же разбой.

– Ты вот что, – шаря глазами по лицу Гошки, задохнулся от злости Хохлов. – Ты нами не командуй, ты поварихе скомандуй продукты выдать по-хорошему, чтоб разбоя не выходило!

– Побольше сухарей, братишечки! – завопил Васька Чифирист. – Рвём из этой слепени! – Он ткнул пальцем в перебинтованного. – Все такими станем. Айда на кухню, хватай что попадёт!

Рабочие не шевельнулись. Они стояли потупясь, невольно пряча за спины банки консервов. Васька влетел было в кухню, но, увидев, что он один, выскочил назад.