Византийцы. Наследники Рима - Дэвид Тальбот Райс

При поддержке Юстиниана была построена и церковь Сан Витале[2] в Равенне, во всем подобная предыдущей, за исключением того, что алтарная часть тут больше, а внутренний восьмиугольник заключен не в квадрат, а также в восьмиугольник. Обе церкви отвечают предъявляемым требованиям, но в какой-то мере консервативны, хоть и представляют собой некую обновленную вариацию храма-мартирия[3] старого типа, вроде церкви Санта Констанца в Риме (324–326). Так что планы этих церквей все же не дают примера значительных изменений в размерах или отхода от строго централизованного расположения. Пожалуй, ярче и нагляднее рождение нового искусства проявляется в скульптурах, украшавших внутренность храма Святых Сергия и Вакха, а также изящные карнизы и чудесные капители: их оригинальность и свежесть столь же заметно отличаются в лучшую сторону по сравнению со скульптурами римского периода, как живопись Рафаэля от романских дверных косяков.

Церковь Святой Ирины – свидетельство дальнейшего расцвета новых архитектурных идей. В плане этот храм сохраняет старинную трехнефную базилику, но над более широким средним нефом возвышается огромный купол. К западу от него располагается второй купол, несколько меньшего размера. Оба опираются на массивные кирпичные столбы, заменяющие часть колонн обычной трехнефной базилики. Сама эта идея перемежать три-четыре колонны мощными столбами уже была испробована на Востоке в базиликах с деревянной крышей, таких, например, как церковь Святого Димитрия в Фессалонике. Назначением такого приема было повышение устойчивости здания к землетрясениям, случающимся в этой местности. Таким образом, архитектор церкви Святой Ирины соединил в ней план, наиболее отвечавший требованиям христианской веры (большое пространство для молящихся и достойного проведения литургий), с формой кровли, придающей зданию духовную возвышенность, внушающей верующим образ свода небесного, то есть соответствующей требованиям эзотерической мысли Византии.

Та же идея нашла свое усовершенствованное выражение в Стовратной церкви на острове Парос, создание которой также относят к дням Юстиниана.

Рис. 11. План церкви Святых Сергия и Вакха. 526–537 гг. Константинополь (по Ван Миллингену)

Там еще была увеличена площадь под куполом, так что в плане это выглядит как две трехнефные базилики, пересекающиеся под прямым углом с куполом в точке пересечения. Результат получился несколько неудачным, но представляет некий зародыш интереснейшего архитектурного решения: большого здания в форме креста. Идея эта была затем развита при постройке храма Святых Апостолов в Константинополе.

Рис. 12. План церкви Святой Ирины. 532 г. Константинополь (по Ван Миллингену)

Здесь соединение религиозных концепций с архитектурой пошло еще дальше. Трехнефный план здания был сохранен по оси восток – запад, но пространство храма перекрыли тремя куполами, причем центральный был сделан больше двух других, а мысль о размещении купола на четырех колоннах-опорах доведена до логического завершения постройкой с каждой стороны по трансепту, поперечному нефу.

Так была достигнута по-настоящему крестообразная форма строения, а поскольку над поперечными нефами также были возведены купола, родился новый тип церковного здания: пятиглавый храм. Церковь Святых Апостолов времен Юстиниана стала прототипом такого строения. Она, к сожалению, погибла, но план ее был воспроизведен при строительстве собора Святого Марка в Венеции (рис. 13), который, в свою очередь, послужил моделью для других церквей Запада, вроде церкви Святого Фрона в Перигё. Другой вариант того же прототипа представляет собой церковь Святого Иоанна в Эфесе (рис. 14), где один купол возведен над скрещением нефов, по одному над северным, южным и восточным приделами, и еще два над более длинным западным. В плане этот храм напоминает монастыри и соборы романского стиля на западе, хотя купола придают ему особое своеобразие.

Судьба приберегла для любимого зодчего Юстиниана, Анфимия из Траллеса, создание самого замечательного и оригинального решения проблемы, как сочетать трехнефный план здания с крышей, превосходящей всякое воображение. Он построил собор Божественной Премудрости, Святой Софии, Айя-Софию.

Рис. 13. План собора Святого Марка. XI в. Венеция. (по Рубаху)

Ему пришла в голову мысль увеличить размеры центрального нефа и возвести на обоих его концах полукупола, тем самым создавая впечатление большой протяженности здания, и возвести одновременно купол, который навеки останется чудом из чудес (фото 18). Как писал один средневековый автор, кажется, что он свисает с неба на невидимых цепях, производя впечатление невыразимо прекрасное и чудесное одновременно (рис. 15, фото 19). Некий придворный чиновник, Иоанн Молчальник, описал увиденное в самых восторженных выражениях, которые стоит процитировать: «Возведший глаза свои к прекраснейшему небосводу кровли, едва осмелится задержать взор на этом сверкающем всеми звездами небес окаеме, но поспешит перевести его вниз, к зеленому мрамору пола… Кто ступит в эти священные пределы, прольет слезы радости и пребудет с ней вечно. Так божественным промыслом, под присмотром ангелов, воссоздан был храм Господень».

Рис. 14. План церкви Святого Иоанна. VI в. Эфес (по Виганду)

Рис. 15. План собора Святой Софии (532–537). Константинополь (по Зальценбергу)

Ему вторит историк Прокопий, также приписывая честь создания собора Всевышнему: «Тот, кто входит сюда, чтобы вознести молитву, сразу понимает, что не человеческим умением и усердием, но милостью Господа совершен сей труд».

И далее Прокопий продолжает описывать земные красоты собора и небесную его славу: «Его лепные капители и карнизы, исполненные в стиле новом и необычном, полностью оригинальный план здания, представляющий подлинный великий прорыв в строительном искусстве» (фото 14, 15). Скульптуры собора впоследствии нашли своих подражателей в последующих византийских работах, но само строение казалось таким совершенным, таким законченным, что даже не делалось никаких попыток, по крайней мере в Византии, воспроизвести нечто подобное.