Византийцы. Наследники Рима - Дэвид Тальбот Райс

Оборонительные сооружения византийской эпохи кажутся не слишком внушительными по сравнению с западными или мусульманскими. Разумеется, стены Константинополя, построенные Феодосием II в V веке, поражают воображение (фото 1, 2). Должно быть, их время от времени чинили, и каменная кладка каждого века легко в них различима. Крепостные стены столь же ранней эпохи сохранились в городах вроде Никеи. Отличная крепость в Трабзоне (Трапезунде), в главной своей части, датируется XIII веком. Отдельные участки стен в таких городах, как Кайсери (древняя Цезарея – Кесарея), также скорее византийского, чем турецкого происхождения. Но в этих оборонительных сооружениях нет ничего примечательного. На Ближнем Востоке на долю мусульман выпала заслуга придумать навесные бойницы, навесные башни (барбаканы), искривленный вход и так далее. Все то, что потом было принесено на Запад крестоносцами и стало неотъемлемой чертой рыцарских времен. А вот про византийцев нельзя сказать, что они уделяли много внимания архитектуре замков. Вообще-то замки строились в большом количестве, особенно в восточных провинциях, где они до сих пор венчают вершины гор и холмов. Но они обычно были небольшими по размеру и скромными по плану и структуре. Создается впечатление, что их старались построить подешевле ради неотложной нужды в обороне, а вовсе не из особой любви к этому типу постройки, которая привела к созданию готических шедевров Европы. Сам характер этих замков точно отражает византийский образ мысли: ведь военная профессия никогда там особым уважением не пользовалась, и слово ценилось выше меча и считалось важнее. Только в тех случаях, когда оборона была связана с государственным престижем, достигались поистине впечатляющие результаты, как, например, Золотые ворота в Константинополе (фото 4). Они крепкие и массивные и играли весьма существенную роль в системе городской обороны. Но при этом они же являются торжественным парадным входом в столицу и представляют собой скорее некий вариант римской Триумфальной арки, чем часть просто крепости.

О византийских домах нам практически ничего не известно, хотя высказывались предположения, что некоторые из зданий, сохранившихся по сию пору на берегах бухты Золотой Рог и которые сейчас используются под склады, на самом деле относятся к поздневизантийской эпохе. Впрочем, более вероятно, что они были построены уже после турецкого завоевания генуэзскими или венецианскими купцами, которые вели свои дела на нижних этажах, а жили на верхних (фото 28). Однако эти постройки, без сомнения, достаточно близко воспроизводят тип соответствующих зданий, существовавших при Палеологах, а может быть, и ранее.

Следует сказать несколько слов и о монастырях Афона, хотя они относятся в основном к послевизантийской эпохе (после 1453 года). Они, несомненно, позволяют составить представление о великих монастырях византийских времен. Даже если признаки оборонительного характера, отличавшие старые монастыри горы Афон, отсутствовали в городских монастырях, таких, как знаменитый Студийский монастырь (Студиос) в Константинополе, внутреннее расположение и устройство, по всей вероятности, были идентичны. Сердцем монастыря была церковь, обычно расположенная посередине и окруженная дворами. Во всех монастырях находилась большая трапезная, стены которой были расписаны фресками, и стояли столы с мраморными столешницами, по форме напоминающие букву «D».

Еще в них была библиотека, причем на Афоне для обеспечения пожарной безопасности она размещалась в высокой квадратной башне. В остальном монастырь состоял из маленьких комнат, келий, собранных в многоэтажные блоки, с открытыми галереями, выходящими во двор. В православных монастырях отсутствовали такие присущие западным монастырям особенности, как крытые аркады, дортуары и тому подобное, потому что монахи там имели свои личные комнатки. Монастырская архитектура была в Византии не такой монументальной, как на Западе. Однако афонские монастыри обладают каким-то кротким душевным обаянием, а иногда и необычайной красотой. Более всех других поражает воображение и впечатляет монастырь Симопетра (фото 31), который не зря сравнивают с дворцом Потала в Лхассе.

Одним из самых неожиданных выводов, вытекающих из рассмотрения общественной истории византийского мира, является то, что они в целом были удивительно независимы, а также на редкость индивидуальны. Правда, во всех больших поместьях были рабы, как, впрочем, и в домах городских богачей, и так продолжалось по меньшей мере до Х столетия. Однако население не только столицы, но и сельской местности кажется очень независимым по своему положению и образу мысли. Люди всегда могли и готовы были высказать свою волю. Пожалуй, иногда даже с чрезмерной готовностью, так как пристрастие к независимости личности, присущее классической и современной Греции, процветало в Византии во все века. Хотя здесь оно было более сдержанным, управляемым и не так сильно влияло на политику государства. И все же общественное мнение могло свергнуть – и свергало – императоров, неугодных правительственных чиновников или знатных фаворитов.

Однако, кроме того, что мы знаем о действенности общественного мнения, нам мало что известно о повседневной жизни народа. С рабами, судя по всему, они обращались неплохо, потому что хотя рабство и признавалось церковью, но хозяин и раб должны были соблюдать взаимные обязательства, причем жестокое угнетение осуждалось. Жизнь рабов, которым посчастливилось иметь хорошего хозяина, была, наверное, легче, чем жизнь свободных бедняков, которые, особенно в городах, влачили нищее существование. Рабам даже позволялось в свободное время работать по найму. Они могли таким путем заработать деньги и выкупить свободу. Трудно сказать, сколько потребовалось бы на это времени, например военнопленным, – именно так чаще всего попадали в рабство, – но, кажется, большинство из них довольно быстро вливалось в обычное население. Многие бывшие рабы селились в Малой Азии, как крестьяне, и подлежали воинской повинности.

До XI века, когда резко возросла власть беспощадных сборщиков налогов и жадных землевладельцев, условия жизни византийских крестьян были лучше, чем в остальном средневековом мире. Там почти не случалось восстаний по социальным причинам. Если бы существовало серьезное недовольство, вряд ли империя могла так долго противостоять могуществу ислама. Повседневная жизнь византийцев напоминала сегодняшнюю жизнь турецких крестьян. Они использовали для пахоты плуг, запряженный волами или мулами, но, кроме того, сельскохозяйственные работы велись и вручную, причем любимым орудием труда была мотыга (фото 32, 36, 37). Часто применялись также двузубые вилы или лопаты. Обычными вьючными животными были ослы или мулы. Товары, увязанные во вьюки, перекидывали им через спину. Забавные изображения таких перевозок представлены на одной из мозаик Большого императорского дворца. Там изображен мул с двумя вязанками дров на спине, поверх которых явно попытался усесться еще и хозяин, потому что мул как раз, брыкаясь, скидывает его (фото 47). Крестьяне пользовались телегами, которые обычно тянули волы. По-видимому, в Византии была гораздо больше, чем сегодня, развита ирригация, ведь Малая Азия и Западные Балканы были густо населены, и много зерна требовалось для столицы. Методы работы ремесленников и других работников, например каменщиков, как и крестьян, мало изменились с течением времени. Стада и пастухи остались такими же, как были давным-давно.