К звездам! - Гарри Гаррисон

— Это верно, и я тебе завидую. Мне ничего уже не останется, кроме холодных котлет и обглоданных костей.

— Будем надеяться, что ты ошибаешься. Если тебя не раздавят — встретимся там.

Буфет оказался даже лучше, чем он ожидал. На этой выставке гастрономических шедевров, кроме него, почти никого не было. Несколько фигур бродили вдоль длиннющего стола, накрытого скатертью, но прислуги по другую сторону стола было гораздо больше. Смуглый шеф-повар в белом колпаке с надеждой навострил нож, перехватив взгляд Яна, брошенный на ростбиф, — и помрачнел, когда Ян прошел мимо. Это он ест каждый день, неинтересно. А вот осьминог в гарли, улитки, паштет с трюфелями — другое дело. Наполнить тарелку деликатесами оказалось совсем нетрудно. Столики у стен свободны; он присел возле одного и с наслаждением принялся за еду. Восхитительно! Однако очень даже не помешало бы к этому и немного вина. Мимо шла официантка в черном платье, со стаканами на подносе — он подозвал ее взмахом руки.

— Красного. Большую.

Сосредоточившись на еде, он даже не взглянул на официантку.

— Бардолино или корво, ваша честь?

— Пожалуй, корво… Да, корво.

Она подала стакан, он поднял глаза — и увидел ее лицо. Он едва не уронил стакан, она подхватила его и поставила на стол.

— Шалом, — сказала Сара почти шепотом. Быстро подмигнула ему и исчезла.

Ян привстал, намереваясь пойти за нею, — и снова сел. Ее присутствие здесь, конечно, не случайно, и она наверняка не итальянка. Или итальянка? Если итальянка, то вся история с Израилем — обман?.. Ян подумал и пришел к выводу, что подводная лодка вполне могла быть и итальянской. Что же происходит? Мысли вертелись в голове бешеным хороводом, а он сидел и медленно жевал свои деликатесы, совершенно не чувствуя вкуса. К тому времени, как он с ними покончил, помещение начало наполняться людьми, а ему стало ясно, что надо делать.

Прежде всего ничего, что могло бы броситься в глаза. Он-то, в отличие от Сары, знает, насколько опасна слежка. Стакан его пуст, так что если он пойдет за другим, то не возбудит подозрений. Если она пришла специально, чтобы установить с ним контакт, — ей станет ясно, что он это понял. А там видно будет. Если она не станет с ним разговаривать или не передаст какую-нибудь записку, ее присутствие здесь — просто случайность; во всяком случае, в том, что касается его. Итальянка или израильтянка — все равно она какой-то вражеский агент, бесспорно. И в стране находится нелегально. Безопасность знает о ней? Быть может, они прямо сейчас за ней следят? Быть может, ее надо выдать, чтобы обезопасить себя?

Эту мысль он отбросил сразу: кем бы она ни была — она из тех людей, кто спас ему жизнь. Да и вообще, ему совсем не хотелось выдавать кого бы то ни было своему зятю или его службе, даже если бы он мог это сделать без опасности для себя. А тут пришлось бы рассказать, откуда он ее знает, и на поверхность вылезла бы вся история с подводной лодкой. Он начинал понимать, на каком тонком льду зиждется мир, который он считал нормальным. Когда его спасли — он провалился, и с тех пор погружается все глубже и глубже.

Ян отыскал официантку взглядом и протиснулся сквозь толпу. Поставил пустой стакан на поднос.

— Еще корво, пожалуйста.

Он смотрел ей в лицо, но она сделала вид, что не замечает. Молча глядя в другую сторону, подала стакан и в тот же миг отвернулась. Так что же это должно значить? Ян ничего не понимал и злился. Он тут мучается, голову ломает, а на него даже внимания не обращают!.. Может быть, это часть какого-то хитроумного плана?.. Все это перестало ему нравиться, а от света и шума разболелась голова… Вдобавок ко всему от непривычно острой пищи давило под ложечкой… Нечего здесь больше делать, пора домой.

Лакей с глубоким поклоном подал пальто, держа его так высоко, что Яну пришлось задирать руки, чтобы попасть в рукава. Застегиваясь на ходу, Ян вышел на улицу и глубоко вдохнул свежий морозный воздух. На улице ждала очередь такси, он махнул швейцару, чтобы тот подозвал машину. Руки начали замерзать, он натянул одну перчатку, начал натягивать вторую — и замер.

В перчатке лежало что-то похожее на клочок бумаги. Ян был уверен, что раньше там не было ничего. Мгновение он колебался, потом надел перчатку до конца. Не здесь и не сейчас. Таксист выскочил из машины, открыл дверь, поклонился…

— Монумент-Корт, — буркнул Ян, плюхаясь на сиденье.

Когда подъехали к дому, из-за навеса к машине устремился привратник, спеша открыть дверцу машины.

— Опять морозно, инженер Кулозик…

Ян кивнул — отвечать необязательно. Он прошел через вестибюль к лифту и даже не заметил лифтера, который повез его на нужный этаж. Естественно. Он должен вести себя естественно при всех обстоятельствах.

Сигнализация была в порядке; за весь день никто не входил к нему и ничего не трогал. А если и входил — сделано это было чисто, и никаких следов не осталось. Если так — дело плохо, деваться некуда. В такой ситуации необходимо относиться ко всему происходящему с некоторой долей фатализма…

Приняв такое решение, Ян вывернул перчатку наизнанку и вытряхнул на стол смятый листок бумаги.

Развернув его, Ян обнаружил, что это счет на 94 пенса. На счете значились время и дата: час ночи, три дня назад. Заведение, выдавшее счет, называлось «Смитфилд Джольон» — он никогда о таком не слышал.

Неужели бумажка попала к нему в перчатку случайно? Ну да!.. Именно в тот вечер и в том месте, где он встретил Сару, — не слишком ли много случайностей? Это наверняка послание, но ничего не значащее для любого, кто нашел бы его случайно. Такие счета болтаются в карманах у каждого. Для Яна бумажка тоже не имела бы ни малейшего смысла, если бы он не встретил в посольстве Сару. Итак, это послание. Но что оно означает?

В телефонном справочнике он обнаружил, что «Смитфилд Джольон» — не то кафе, не то ресторан-автомат. Он не знал, что такие бывают, потому что они располагались в местах, где ему бывать не приходилось. Этот был довольно близко, в грязном районе доков. Что дальше?

Как что? Конечно же — пойти туда в час ночи. Сегодня? Конечно, сегодня! Дураком надо быть, чтобы не понять такого простого намека. Но если пойти — тоже можно оказаться дураком, не иначе. А если не пойти — что тогда? Будет ли еще попытка встретиться с ним? Вероятно, нет. Ведь в таком деле подмигнуть — все равно что поклониться.

Ян сообразил, что уже решился идти, поймав себя на том, что думает, как ему одеться. Значит, решено. Так тому и быть. Надо узнать побольше. Он наденет костюм попроще и ботинки, которые носит на полевых работах в болотистой местности. Он не будет выглядеть пролом — да ему, собственно, и не хотелось, — это наилучший вариант.

Без четверти час он оставил машину на залитой светом обочине автострады и пошел пешком. Улицы здесь были освещены похуже, вдоль них тянулись глухие стены каких-то складов. Впереди ярко сияла вывеска кафе. Ровно час. Скрывая волнение, Ян медленно подошел к двери и толкнул ее.