Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь - Вера Камша
Шрифт:
Интервал:
— Тут он их и вешал, — обрадовал сержант, по справедливости давно заслуживший офицерскую перевязь. — На этих самых каштанах…
— Кто «он»?
— Ворон. В Октавианскую ночку… Поделом вообще-то, но лучше б объехать.
Вчера они проезжали этой самой дорогой и позавчера… Каждый день ездили, причем лошади не дрожали, а Дювье даже не думал вспоминать висельников. Из-за каштанов раздался детский плач. Тонкий, ноющий, на удивленье неприятный. Бросать плачущих детей мерзко, но Робер слишком хорошо помнил ту… то, что караулило на горной дороге. Отряд повернул, и никто из южан не сказал ни слова, даже не пропускавший ни одного неутертого сопливого носишки Дювье.
3
Шадди с корицей был выпит, пора было расходиться. Предстоящий день обещал стать тяжелым, по крайней мере для собиравшегося объехать город кардинала. Арлетта вежливо зевнула и сощурилась на часы — приближалась полночь. Договорить можно и завтра, а послезавтра она вырвется из столичной гнили, бросив, именно бросив, Левия, Ро с его Карвалем, Инголса, музыкального барона, у которого еще нужно забрать волкодава и жену…
— Заодно узнаю, как чувствует себя Рожа…
— Простите? — совершенно светски не понял кардинал, и Арлетта с облегчением рассмеялась.
— Старинная маска из коллекции Капуль-Гизайля. Виконт Валме обвиняет несчастный антик в сорока грехах, хотя и хозяин, и мой старший сын, и я видим всего лишь произведение искусства, пусть и не из приятных.
— Меня больше занимает брат Диамнид. Сударыня, вы согласны, что записки Эрнани могут оказаться полезны?
— Если они существуют…
— Они должны существовать, и они почти наверняка в нижнем храме. Люди склонны повторять единожды удавшееся. Тот, кто упокоил в гробу Франциска первое завещание Эрнани, упокоит и второе.
— Вы имеете в виду младшего Рамиро?
— Скорее всего. Алва успешно избегают короны, но Октавию как-то удалось сделать единоутробного брата соправителем, и вряд ли тут обошлось без лаикского затворника. Боюсь, нам придется уподобиться Альдо и потревожить мертвых.
— Залезть в гробницу и узнать, что Эркюль не был Раканом, убитый король умер своей смертью, а Рамиро мог усесться на трон, но не пожелал. Фи. Конечно, волнуй Эрнани кабитэлские призраки…
— На Изломе могли и волновать. Люди в те времена были очень обстоятельны и очень суеверны, а король в любом случае знал больше жены маршала. Не могу отделаться от ощущения собственной слепоты! Будь иначе, я выжал бы правду из хроник, но я собираю ромашки и не замечаю дубов. Что ж, придется принимать грех на душу.
— Эрнани, если вы найдете его записки, будет вам скорее благодарен. Был бы… Его величество, похоже, от мирских сует отрешился. В отличие от Валтазара. Создатель!..
— А его смиренный слуга вас не устроит?
— Возможно. Марсель ведь… Ваше высокопреосвященство, мне нужно к Капуль-Гизайлям! Немедленно.
— Нет, — мягко воспротивился Левий. — Мне, право, неловко говорить подобное даме, но герцог Эпинэ намеревался…
«Намеревался»… У Ро с Марианной остались две ночи, покушаться на них — преступление, а Валтазар никуда от своих ваз не денется. Пусть с ворюгой тот же Левий и разговаривает — по-своему, по-эсператистски.
— Маршал Алонсо не терпел, когда его тревожили во время визитов к графине Савиньяк, — задумчиво протянула женщина, — но стрелял в навязчивого невежу не соберано, а прекрасная Раймонда. Правда, из пистолета любовника… Мы ведь с вами еще увидимся?
— Я, самое малое, провожу вас до Лаик.
— Тогда про Валтазара поговорим по дороге. — Графиня поднялась и подошла к окну. Зеленый столб все так же упирался в звездное небо, он никому не мешал, но был мерзок и тревожил, как обнаруженный в постельном сундуке труп.
— В ваш флигель можно попасть, не выходя на улицу, — успокоил Левий.
— Я помню. Днем на месте этой зелени нет ничего, а ночью?
— И ночью. Если войти внутрь, она словно бы исчезает. Словно бы, потому что со стороны видна и зелень, и тот, кто в нее вошел, причем фигура остается четкой.
— Я хочу это видеть, — решила Арлетта. — Вы согласны, что про «чумной ход» Катарина узнала из записок Гертруды Придд?
— Редких достоинств была женщина. — Взгляд кардинала скользнул куда-то вниз и словно бы погас. — Не могу привыкнуть, что ее нет… Я о кошке. Идемте… Или нет, давайте я сварю еще одну порцию. По-кэналлийски.
4
Теперь они рысили меж темных старых стен. Покинутые аббатства тянули к путникам руки-деревья, их тени хватали за ноги лошадей, навязчиво, но не злобно. Так цепляются луговые вьюнки и ежевика, в Торке много ежевики, и в Черной Алати тоже. Может, забраться в какое-то из аббатств и переждать?
Поворот, уколовшая луну колокольня, одинокий всадник едет навстречу. Человек. Дворянин…
— И не боится, — удивляется Дювье, и Робер понимает, что они с сержантом держатся голова в голову. — Шастает по ночам. Мало ли…
Всадник пришпоривает коня и машет рукой. Дракко ничего против чужака не имеет, Мэтр Жанно тоже.
— Какая приятная неожиданность. — Маркиз Салиган приподнимает шляпу. — Я, знаете ли, собирался к Капуль-Гизайлям и позорно струсил. Это я-то!
— Не переживайте. Мы тоже струсили. Вместе с лошадьми. Салиган привычно стряхнул с плеча невидимые в ночи, но, вне всякого сомнения, существующие перхотинки.
— Плохо дело, — сказал он. — Конечно, мы можем сыграть в кости прямо здесь, но город перестает мне нравиться, а ведь я почти нашел убийцу.
— Да? — переспросил Проэмперадор, понимая, что на покойного конхессера ему плевать.
— Прошлым вечером в меня стреляли, но оглоеды Джаниса вылезли прежде времени и спугнули мое помилование, впрочем, я не слишком уверен, что оно мне понадобится… Вы сейчас куда?
— Вперед.
— Значит, я назад. Возможно, чистые души или чистое белье его спугнут.
— «Его»? — переспросил охрипший Иноходец, чувствуя глупейшее облегчение от того, что не «ее».
— Надо же как-то назвать то, что сейчас бродит по богоспасаемой столице. Нет, я его не видел, и это меня удручает. То, что видишь, можно при необходимости зарезать, как милейшего Гамбрина…
Они ехали, Салиган чистился и болтал, Робер почти ничего не понимал, хоть и пытался. Мешали детские вопли, словно вцепившиеся в путлища и бежавшие рядом с лошадьми.
— Слышите?
— Что? — не понял Дювье.
— Деточку? — уточнил Салиган. — Это к полулунию, завтра замолчит.
Полулуние… Ночь кого? Точно не Флоха, а прочие гоганские боги забылись вместе с золотоглазой девочкой и разбудившим беду достославным. Добрался ли старик до Агариса? Спасся ли, и как зовется вторая из ночей Луны? Почему этими ночами надо сидеть по домам, уж не потому ли, что по городу бродит хныкающая погибель? Ерунда! В Доре никакой луны не было, там просто умирали, зато висельники видят обгорелую девчонку и ничего, живут. Как могут…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!