Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном - Элизабет Мид-Смит

– Иду, иду, – упавшим голосом ответила Сесилия, – но я знаю наперед, что толку будет мало…

– Как, что ты этим хочешь сказать? – вскричала я в негодовании.

– Да что же ему делать, если у него этих денег нет и достать их негде!

– В таком случае, он просто вор! – объявила я, уже теряя самообладание. – И не будет ему от меня никакой пощады!

– Успокойтесь, мисс Мэгги, – умоляла Сесилия, – дайте сначала переговорить с отцом. Я сейчас же бегу к нему.

Сесилия поспешно направилась к их домику, а я осталась насколько могла терпеливо ждать ее возвращения. Как медленно тянулось время! Солнце поднялось уже высоко, птицы распевали громче и веселее, и цветы уже почти совсем раскрыли свои лепестки. Какое чудное было утро! Голуби нежно ворковали над моей головой, но меня это так раздражало, что мне до сих пор ненавистно их воркование.

Наконец я услышала приближение чьих-то тяжелых шагов. Я прислушалась и скоро убедилась в том, что вместо Сесилии ко мне вышел ее отец. Мне очень редко приходилось разговаривать с Ферфаксом, который производил на меня впечатление сурового и даже грубоватого мужчины. С Сесилией я могла бы поладить, но сомневалась, что смогу договориться с ее отцом. Он приблизился ко мне со словами:

– Здравствуйте, мисс, – и при этом неуклюже приложил руку к своей фуражке.

– Доброе утро, – поздоровалась я и, набравшись смелости, посмотрела ему прямо в лицо. – Прошу вас, отдайте мне мои деньги, они мне очень нужны.

– А если у меня их нет? – нахально ответил Ферфакс, но тотчас же сбавил тон, увидев мое удрученное лицо. – Право, мисс, мне очень жаль, но что же я могу сделать? Я очень ценю, что вы тогда выручили меня из беды, но не могу же я отдать вам то, чего у меня самого нет.

Он вдруг оборвал свою речь, так как у меня невольно вырвался крик отчаяния; не в силах сдержаться, я бросилась на траву, закрыла лицо руками и зарыдала. Мое поведение, должно быть, поразило Ферфакса, так как он, простояв некоторое время молча, вдруг торопливо заговорил:

– Господи, хоть бы Сесилия подошла поскорее! Что я тут могу сделать? Встаньте-ка, мисс, прошу вас! Моя девочка так любит вас, и вы с ней ровесницы, мисс Маргарет. Вы такая хорошая барышня, что и говорить! Да встаньте же, что это с вами такое? Вы себя совсем измучаете, если будете так убиваться.

– Ах, что же мне теперь делать? – сквозь слезы прошептала я и вскочила на ноги. – Ведь это для моего брата, поймите же вы, я не для себя хлопочу. Отдайте мне деньги, прошу вас!

– Десять шиллингов я могу вам дать, если угодно. Может быть, этого будет пока достаточно? Моя девочка говорит, что вы хотите пойти жаловаться моему хозяину. Неужели вы это сделаете? Нет, вы не такая, я знаю!

– Нет, Ферфакс, мне ваши десять шиллингов не помогут. Джеку нужны его два соверена, и я должна во что бы то ни стало выслать ему деньги сегодня же, еще до обеда.

– Молодому барину?

– Ну да, да, моему брату.

– Таким молодым господам деньги вовсе не нужны.

– Нет, как раз очень нужны! Вы не хотите мне верить, это ужасно! Его ведь могут исключить из школы, если я не вышлю ему денег. Смотрите, Ферфакс, я покажу вам его письмо, – и я вытащила из кармана письмо бедного Джека.

– Вы прочитайте мне вслух, что же такое с ним случилось.

– Так вот что! – пробормотал Ферфакс, когда я закончила чтение письма. – Он, похоже, охотился на кроликов в чужом лесу, ясное дело. Хотя это моя обязанность – ловить браконьеров, но я все-таки жалею провинившихся. Ах, бедняга! Ему, значит, нужны деньги, чтобы откупиться, а вы отдали его сбережения мне… Ну вот что, мисс, знаете, что я вам скажу?

– Говорите скорее!

– Денег у меня сейчас нет, нет денег, и все! Но через неделю они у меня будут. Вот! На будущей неделе в понедельник.

– Да поймите, что мне сегодня же утром надо послать деньги Джеку!

– Я сказал вам, что раньше, чем через неделю, денег у меня не будет. К тому же для этого мне придется продать мои часы, с недельным заводом.

– Так сделайте это сейчас же, – воскликнула я, совершенно равнодушная к тому, что Ферфаксу, наверное, будет нелегко расстаться со своими часами.

– Да, вам легко говорить, – часы-то не ваши. Эти часы оставила мне в наследство моя мать, а ей они достались от ее матери. Ну да что ж делать, пускай пропадают, а то уж больно вы тут убиваетесь. Да и девчонка моя очень просила меня не отказывать вам. Часы стоят по крайней мере шесть фунтов, но я продам их дешевле, только бы выручить вас.

Волей-неволей, но я, конечно, вынуждена была довольствоваться этим обещанием Ферфакса. Как это было ужасно! Я не знала, на что мне решиться, и едва сдерживалась от нового приступа отчаяния, когда услышала, как где-то неподалеку пробило семь часов. Это заставило меня прийти в себя: надо было спешить домой, а то папа с мамой обратят внимание на мое долгое отсутствие, и тогда дело может принять еще худший оборот.

Мне, однако, удалось вернуться домой вовремя. Я прошла к себе в спальню, умылась, пригладила волосы и спустилась вниз, делая вид, что ничего особенного не произошло. Девушка в четырнадцать лет уже способна пережить минуты сильной тревоги и даже горя, не выдавая себя выражением лица; так и теперь, когда я разливала кофе за общим столом, по-видимому, никто из присутствующих не подозревал, что со мной могло приключиться что-то особенное. Все четыре девицы были в очень веселом расположении духа. Они уже отлично обходились без меня.

После завтрака все вышли в сад. Оставалось еще полчаса до прихода нашей учительницы. Люси Драммонд и Веда Конвей прогуливались, как обычно, под ручку, не обращая на меня ни малейшего внимания. Впрочем, я сама была всецело поглощена мыслями о Джеке. «Он, наверное, – думала я, – считает часы и минуты до получения моего письма с деньгами. Он уже уверен, что выпутается из беды, поскольку вот-вот получит письмо от сестры, от его Мэгги, которой он полностью доверяет. Но, увы, его ждет разочарование, так как почта скоро уйдет, и никакого письма от меня он вечером не получит! Он будет, конечно, беспокоиться, но не слишком: он подумает, что письмо, без сомнения, придет завтра рано утром. Ах, что же мне делать?» Эти мысли угнетали меня…

Я растерянно стояла под развесистым буковым деревом, когда мимо меня прошли сестры-американки. Джулия пристально посмотрела на меня, а потом сказала:

– Что это вы стоите, как приговоренная к смерти? Пройдемтесь лучше вместе с нами; мы с сестрой разговариваем просто так, никаких секретов между нами нет, – тут она взяла меня за руку. – Да что с вами? Вы так бледны, и руки у вас холодные как лед!

– Я очень устала, – ответила я.

– Устала! Любопытно было бы узнать, отчего? Мне кажется, что вы просто злитесь на нас и что мы вам ужасно надоели. Мы ведь вас просто изводим, не правда ли, Маргарет?