Имя мне - Легион - Роджер Желязны

— Готовность номер один, — сказала Кэрол Дейт. —Строительство началось.

Я кивнул и ничего не ответил. Слов не требовалось.

— Он все растет, — заметила она через минуту, и я сновакивнул.

Наконец, поздно утром освобожденная мощь вырвалась наповерхность.

Вода закипала. Пузыри становились все больше. Температураподнималась. Появилось пламя.

А затем вырос фантастических размеров водяной столб. Онударил на огромную высоту, золотой в лучах зари, словно Зевс, навещающий однуиз своих подружек. Все это сопровождалось страшным ревом. Столб продержалсянесколько мгновений и рассыпался.

И тут же возник огромный водоворот.

Он рос, и я смотрел — и просто так, и через инструменты.

Вода вспенилась и засветилась. Снова раздался рев. Ударилновый фонтан, затем еще и еще. Четыре фонтана, один больше другого.

Затем океан раскололся, и волна, похожая на приливную,подхватила «Аквину».

Мы были, судя по всему, готовы к этому, и встретили волну.Корабль поднялся на волне на самый ее гребень.

Все кипело на расстоянии нескольких миль от нас, и,казалось, до очага рукой подать.

Следующий фонтан все рос и рос, пока не превратился вколонну без вершины. Он пронзил небо, и вокруг словно упали сумерки. Фонтанвспухал, и у основания его сверкало пламя.

Немного погодя искусственные сумерки почти полностьюзатянули небо, пепел наполнял воздух, глаза, легкие.

Время от времени тучи его проносились мимо нас, как стаичерных птиц. Я закурил, защищая легкие от вони, и смотрел, как растет пламя.

Море потемнело. Словно потревоженное чудовище, онооблизывало корпус корабля. Мерцание и вспышки продолжались, и над поверхностьюводы появился темный предмет.

Румоко.

Это был конус. Искусственно сотворенный остров. Может быть,это кусок давно пропавшей Атлантиды поднимался перед нами. Человек преуспел всотворении земли. Со временем остров станет обитаемым. Теперь, если мы выстроимцепочку таких островов…

Да, может быть, появится вторая Япония. Прибавится суши длярастущего человечества. Прибавится пространства. Прибавится места для жилья.

Из-за чего меня допрашивали? Кто противился этому? Этосовсем хорошее дело, как я погляжу.

Я ушел. Я отправился обедать.

Кэрол пришла, чтобы присоединиться ко мне как бы случайно. Якивнул ей; она села напротив меня и сделала заказ.

— Эге?

— Эге.

— Ну, до чего-то додумался? — спросила она между салатом иэрзац-говядиной.

— Да.

— И до чего?

— Все еще не знаю. Это слишком быстро и слишком неожиданно.Мне нужен удобный случай, чтобы получше тебя узнать.

— Что это значит?

— Есть древний обычай, известный как помолвка. Пусть будеттак.

— Я тебе не нравлюсь? Я проверила степень нашей совместимости.Она показывает, что мы подходим друг к другу — данные, естественно, из Центрана того, кем ты себя именуешь, но я думаю, что знаю о тебе побольше.

— С другой стороны, факт, что я не таков. Что это значит?

— Я прикидывала и так и этак и решила, что смогу жить синдивидуалистом, который знает, как можно провести машину.

Я знал, что помещение прослушивается, и догадывался, что онане думает, что мне это известно. Тем не менее, у нее были причины сказать то,что она сказала — и она не думала, что я об этом знаю.

— Извини, — сказал я ей. — Слишком уж ты шустра. Можешь тыдать человеку подумать?

— Почему бы нам не отправиться куда-нибудь обсудить это?

При этих словах мы принялись за десерт.

— Куда?

— На Шпицберген.

Я обдумал сказанное и сказал:

— Ладно.

— Я буду готова часа через полтора.

— Погоди, — остановил ее я, — я думал, ты имеешь в видучто-то вроде

— возможно, на выходной. Никто ведь не отменял расписаниеработ.

— Но твоя работа здесь кончилась, так?

Я уставился на свой десерт — яблочный пирог, и весьманеплохой, с куском сыра, запил его кофе. Над краем чашки я оторвал глаза имедленно покачал головой.

— Я могу на денек снять тебя с дежурства, — предложила она.— Это вреда не принесет.

— Извини, я хочу дождаться результата проб. Займемся этим ввыходной.

Она, похоже, обдумывала это.

— Ладно, — согласилась она наконец, и я кивнул, по-прежнемузанимаясь десертом.

Это «ладно» вместо «хорошо» или «да», или «конечно» моглобыть условным сигналом или чем-то вроде этого для тех, кто слушал наш разговор.Не знаю. Я больше об этом не заботился.

Когда мы шли к выходу, она была чуть впереди меня, так что яоткрыл дверь перед ней, и человек придвинулся ко мне с другой стороны.

Она остановилась и обернулась.

— Не надо слов, — остановил ее я. — Я не поторопился ипоэтому арестован. Пожалуйста, не перечисляйте мои права, я знаю, что они есть,— и поднял руки, увидев, как в руке человека блеснула сталь. — СчастливогоРождества, — пожелал я Кэрол.

Но она все же принялась перечислять мои права, и я смотрелна нее. Она отводила глаза.

Проклятие, предложения были слишком заманчивы, чтобы бытьправдой. Не похоже на то, что Кэрол часто использовали для той роли, что ейпришлось играть, думал я лениво, и хотел бы я знать, довела бы она эту роль доконца, если бы обстоятельства заставили ее это сделать? Тем не менее она былаправа: моя работа на борту «Аквины» была закончена. Мне пора было убираться изаботиться о том, чтобы Альберт Швейтцер умер не позже, чем за сутки.

— Вы отбудете на Шпицберген сегодня ночью, — сказала она. —Там условия для допроса лучше.

Интересно, справлюсь ли я с этим? Ну…

Как будто прочтя мои мысли, она добавила: