Время первых - Валерий Рощин

– Молодец, Блондин! – засмеявшись, поздравил Павел.

СССР; Московская область – Казахстан; Байконур – Москва.

1964–1965 годы.

Окончив Высшее военное училище летчиков, Леонов распределился для прохождения дальнейшей службы на Украину в 10‑ю Гвардейскую дивизию 69‑й Воздушной армии.

Алексей с удовольствием служил, изучал теорию, осваивал авиационную технику и новые виды боевой подготовки. Не бросал он и другое свое увлечение – живопись. В училище свободных минут для этого не хватало, зато став офицером, вечерами или в выходные он мог вволю отдаваться любимому делу. Постепенно в его жилище образовалась целая коллекция из собственных работ: космические и земные пейзажи, фантастические темы, портреты друзей. Картины были выполнены акварелью, маслом или голландской гуашью.

Находил Леонов время и для посещения выставок, галерей, музеев. Регулярно покупал альбомы старых и современных мастеров. В короткий трехмесячный период службы в Группе советских войск в Германии он успел несколько раз побывать в знаменитых картинных галереях Дрездена и Альтенбурга.

Леонов часто вспоминал тот далекий день, когда впервые повстречал генерала Каманина. Произошло это вскоре после аварийной посадки истребителя «МиГ‑15» на аэродроме 10‑й Гвардейской дивизии. Та встреча перевернула всю жизнь Алексея.

Вызвав молодого лейтенанта в кабинет командира части, Каманин предложил ему сесть, пододвинул пачку сигарет, зажигалку, пепельницу. И, не разъясняя своих намерений, поинтересовался здоровьем, а также планами на будущее.

Алексей полагал, что встреча с генералом явилась следствием недавнего полета, поэтому без задней мысли отметил, что полностью здоров и мечтает продолжить летную карьеру.

Тогда Николай Петрович, подпалив сигарету и прогулявшись вдоль открытых окон кабинета, внезапно предложил:

– А не хотели бы попробовать себя в качестве летчика‑испытателя?

Такой поворот стал для Леонова полной неожиданностью. Он был готов к взбучке, к нотациям и к долгому разбирательству аварийной посадки. А тут…

– Конечно, товарищ генерал, – пролепетал он в ответ. – Стать испытателем – заветная мечта любого нормального летчика.

Собственно, на этом первая беседа с Каманиным и закончилась.

Второго октября 1959 года в часть пришел вызов, и Алексей убыл в Москву. В авиационном госпитале ЦВНИАГ, расположенном в Сокольниках, он прошел строгую медицинскую комиссию. Кстати, там он впервые повстречал Юрия Гагарина. Зашел в палату – небольшую комнату с сильно натопленной печкой, оставшейся с купеческих времен, и увидел по пояс раздетого молодого человека. Темно‑коричневая пижама с белым воротничком, в коих ходили все пациенты госпиталя, аккуратно висела на спинке стула. Парень сидел на кровати и увлеченно читал «Старика и море» Хемингуэя. Леонов слышал об этом писателе и об этой книге, которую только мечтал прочесть, а тут какой‑то незнакомец ее уже читает.

Молодой человек был примерно того же возраста, что и Леонов. Он посмотрел на него ясными голубыми глазами и представился:

– Старший лейтенант Юрий Гагарин. Прибыл с Севера…

Познакомились, разговорились. И спустя короткое время стали близкими друзьями.

Уже после гибели первого космонавта Алексей Архипович так охарактеризовал своего друга: «Он ничем не выделялся, однако все равно пройти мимо него было невозможно – обязательно остановишься и посмотришь на него. Обычная речь, классический русский язык, понятный и запоминающийся человек. Только позднее я осознал, какая это незаурядная личность – он схватывал все на лету, обладал удивительным системным анализом, был обязателен, трудолюбив и беззаветно предан дружбе…»

* * *

В день запуска испытательного беспилотного модуля «Космос‑57» – точной копии «Восхода‑2» – в квартире Леонова царила жуткая неразбериха. Дело заключалось в том, что по распоряжению руководства к Алексею и его супруге Светлане пожаловала в гости киносъемочная группа. Сюда же была приглашена и вся семья космонавта Беляева.

Алексея и Павла попросили надеть парадные мундиры. По задумке режиссера они должны были сойтись в центре зала и пожать друг другу руки. Помимо камеры, в относительно небольшой комнате ассистенты режиссера установили дополнительное освещение. Вокруг главных действующих лиц сновали члены съемочной группы: оператор, осветители, реквизиторы, молодая ассистентка в модной кепке из красного кожзаменителя…

Леонов с Беляевым уже несколько раз сошлись в центре под объективом камеры, но режиссера постоянно что‑то не устраивало. То ракурс был не тот, то свет падал не под тем углом, то на кителе космонавта он замечал пылинку…

– Стоп! – опять остановил он съемку. Поправив на тощем лице темные очки, подошел к космонавтам и сказал: – Не могли бы вы вести себя более… естественно, раскованно? Вы же друзья, верно?

– Да, – хором отвечали те.

– Вот и отлично! Представьте, что это обычная встреча. А когда будете пожимать друг другу руки, скажите что‑нибудь.

– А что сказать‑то? – спросил Леонов.

– Без разницы. Звук мы все равно не пишем. Камера, приготовились!

Алексей с Павлом вновь разошлись по разным углам комнаты.

Ассистентка подошла с хлопушкой к камере.

– Сцена первая. Кадр первый. Дубль седьмой.

– Начали!..

* * *

Столь же шумно было и в сборочном корпусе ОКБ. В его центре на стапеле под десятками ярких ламп и прожекторов по‑прежнему высился «Восход‑2». Разве что теперь все технологические люки были на своих штатных местах, и корабль производил впечатление полностью готового к полету.

У подножия основной стапельной лестницы собрались все те, кто принимал участие в сборке: ученые и военные, механики и инженеры, рабочие и лаборанты. Среди собравшихся было довольно много женщин.

Сергей Павлович Королев поднялся по лестнице на нижнюю площадку стапеля, окинул взглядом большую группу специалистов и сказал:

– Сегодня мы собрались здесь не для того, чтобы праздновать победу. Мы собрались для того, чтобы убедиться в самой возможности этой победы…

* * *

Волнуясь, за съемкой сюжетов наблюдали жены и дети космонавтов: Светлана Леонова с дочерью Викой и Татьяна Беляева с двумя дочерьми – Ирой и Людой.

Покончив с первой сценой, режиссер разобрал с участниками детали следующей, что‑то пометил в рабочем блокноте и громко сказал:

– А теперь снимаем встречу дочери с отцом. Камера, готова?

– Готова.

– Сцена вторая. Кадр первый. Дубль первый, – отработала хлопушкой ассистентка.