Рубиновая верность - Светлана Лубенец

Миргородскому, в отличие от двух моих юных любовников, было целых двадцать восемь лет. Ко времени знакомства со мной он уже успел и жениться, и развестись. Может быть, он и не стал бы торопиться с новой женитьбой, поскольку первая не удалась, но я поставила себе цель – выйти за него замуж и намеревалась добиться этого любой ценой. Помимо солидных лет и красивой фамилии, Ярослав имел приятную внешность, высокий рост, новенькую «Волгу» и однокомнатную квартиру в центре города. Мне же не терпелось съехать от родителей, чтобы они перестали наконец мной руководить, как сопливой малолеткой, и донимать меня бессмысленными вопросами: «Куда пошла?», «С кем?» и «Когда вернешься?». Можно подумать, что кто-нибудь честно отвечает на подобные вопросы!

Я долго размышляла, в каком образе лучше всего завлекать в свои сети Миргородского. То ли предстать невинным несмышленышем, которого ему было бы приятно обучать азам (ха-ха!) интимных отношений, то ли, наоборот, искушенной женщиной, с которой не нужно чересчур растягивать цветочно-конфетный период, а можно в самом скором времени переходить к делу. Сама я склонялась ко второму варианту, поскольку ничего растягивать мне не хотелось. Мне хотелось сразу всего и как можно быстрее.

В деле соблазнения старшего мастера мне помогло расположение архива. Он находился в пристройке, над кухней цеховой столовой. Видимо, от постоянно горячих кухонных котлов, воздух в архиве прогревался почти до тридцати градусов даже зимой. Я ходила между полок с чертежами и пыльными папками с документами в синем рабочем халатике, надетом практически на голое тело. Стоит ли говорить, что удобный халатик однажды «нечаянно» расстегнулся на груди во время прихода Ярослава Андреевича Миргородского. Я сразу увидела, как у него заходили на скулах желваки, но еще некоторое время делала вид, что не замечаю небрежности в моем туалете, а потом с «ужасом» во взоре запахнулась.

– Ну что вы, Риточка… – сразу севшим голосом сказал Ярослав. – Это же… ничего такого… Разве есть что-нибудь прекраснее женского тела…

В тот раз Миргородский ушел от меня вообще без чертежа и до того долго не приходил, что я подумала: отпугнула его, дурища, навсегда. Я уже раздумывала над тем, под каким соусом заявиться к нему на участок лично, когда он все-таки пришел с пунцовыми щеками и подрагивающими руками. От неожиданности я судорожно стянула на груди халатик и сама покраснела лицом, и шеей, и даже, как мне казалось, всем телом.

– Ну что вы, Риточка… – опять пробормотал он. – Я так и знал, что вы теперь будете меня бояться, хотя я же… ничего… никому… да и вообще…

– Я… это… я не боюсь… – прошептала я, потому что сама жутко разволновалась. Момент-то был решающим. Как бы чего ненароком не испортить?!

– И правильно… Не надо меня бояться, потому что я… Словом, вы мне очень нравитесь… Риточка…

Рослый, крупный Миргородский выглядел абсолютно беспомощным и несчастным, а я никак не могла решить: броситься ему на грудь или продолжать разыгрывать оскорбленную мужским взором невинность. В конце концов, почему-то расплакалась. Наверно, потому, что Ярослав Андреевич мне тоже нравился и очень не хотелось его упускать.

Миргородский, разумеется, бросился меня утешать, а от утешений до поцелуев – один шаг, а там и до расстегивающегося халатика – рукой подать. То есть в тот раз, конечно, ничего не расстегивалось, потому как было не к месту. А потом уж не только расстегивалось. Потом халатик и вовсе сбрасывался, а на дверях архива вывешивалась табличка: «Ушла на двадцать минут».

В общем, я вышла замуж за Миргородского, как и было намечено. Накануне бракосочетания я расписала будущему мужу Володю Кашина, будто бы лишившего меня девственности, как жестокого насильника и без пяти минут убийцу. Ярослав собирался его найти, чтобы сполна расквитаться, но я очень красиво говорила, что любовь мужа будет мне наградой за позор и унижение, а больше ничего и не надобно счастливой женщине. После этих слов я очень жарко целовала будущего супруга, и его желание драться с насильником как-то само собой постепенно угасло.

На нашей свадьбе три дня гулял весь цех. Родители были очень мной довольны. В институт не поступила, зато какого мужа себе отхватила: без пяти минут начальника цеха! Не каждой так повезет, чтобы у мужика даже ребенок от предыдущей женитьбы нигде не завалялся.

Собственного ребенка я заводить не торопилась, хотя Ярик очень хотел. Мне же только-только исполнилось восемнадцать лет, расстилавшаяся впереди жизнь обещала одно наслаждение, и менять то, что имею, на сомнительное удовольствие от стирки грязных пеленок я не желала. Муж соглашался с тем, что я и сама еще совершеннейший ребенок, и готов был ждать до тех пор, пока я не созрею для материнства. Он и не догадывался, что зреть я вовсе не собиралась. На зарплату одного из руководителей крупнейшего цеха завода мы очень хорошо жили, и я забыла даже думать, что когда-то собиралась поступать в институт. Зачем красивой молодой женщине горбатиться в аудиториях над конспектами, если у нее и без этих конспектов все в жизни есть.

Летом следующего года в магазине «Пассаж» я покупала пляжные принадлежности для отпуска, который мы с Миргородским собирались провести в Коктебеле, и возле прилавка с купальниками встретила свою бывшую одноклассницу Иру Семенову. Мы обе страшно обрадовались друг другу и наперебой принялись рассказывать о себе и расспрашивать о школьных друзьях. Ира еще не была замужем, а потому с большим интересом слушала мой рассказ о том, какого классного мужика я закадрила.

– Ну надо же! – всплеснула руками Ира. – Я, конечно, здорово за тебя рада, но была абсолютно уверена, что вы поженитесь с Зацепиным сразу после выпуска. Хорошо, что ты не поторопилась, правда?

– Конечно! – с воодушевлением подтвердила я, которая с момента расставания в нашем подъезде вспомнила о Ленечке чуть ли не впервые. И сразу как-то потускнел магазин «Пассаж», купальник, который я держала в руках в прозрачном пакете, показался аляповатым и вульгарным, а Ира, щебечущая о том, как здорово учиться в Институте легкой промышленности, представилась мне вестницей несчастья, вроде черного ворона.

– Кстати, мы учимся в одной группе с Наташкой Ильиной, – продолжала между тем Ира. – Помнишь ее?

Мне ли ее было не помнить!

– Помню, конечно, – ответила я. – Как она? Замуж не вышла?

– Нет, но в следующую пятницу как раз выходит.

Я почувствовала, что покрываюсь гусиной кожей. Почему-то я сразу поняла, за кого она выходит замуж, но все-таки спросила как можно беспечней:

– За кого?

– Да как раз за Зацепина. Она же в него еще в школе была влюблена. Не знала? Странно! Все знали!

Я с трудом растянула губы в улыбке и опять спросила:

– Наверно, во Дворце бракосочетаний, раз такая любовь?!

– Нет! Что ты! В обычном загсе… ну… который через квартал от нашей бывшей школы. Наташка даже фату не покупала. Говорит, что все эти прибамбасы ей ни к чему. Ей один только Ленечка нужен! Представляешь?!

Я все до того хорошо представляла, что, если бы могла, умерла бы на месте. Но умирать было рановато. Надо было узнать, в какое время регистрация.