Нестор - Андрей Валентинов

5

Маленький Саша драться не любил, да и не часто случалось. Однако в интернате пришлось, всерьез и постоянно. Получив первые синяки, он понял, что дела плохи, даже очень. Не растерявшись, записался в секцию бокса и начал ставить удары. Преуспел не слишком, II разряд, юношеский, однако от него отстали. А через пару лет новый преподаватель физической культуры, суровый дядька с военной выправкой, организовал кружок по изучению самозащиты без оружия, если коротко – самбо.

Попав в Москву и освоившись в общежитии ИФЛИ, что на улице Усачева, Александр съездил на стадион «Динамо», где нашел еще одного сурового дядьку с военной выправкой и передал ему письмо от тренера.

…Захват за шею сзади – прием «детский», ответный прием тоже несложен. Руку нападающего перехватить – левой за запястье или локоть, правой – немного выше локтя, поворот туловища влево, потом опуститься на правое колено… Рассказывать долго, делать – быстро. Сержанта наверняка чему-то такому учили, но всякие приемы хороши, только если человек соображает. Но если вместо мыслей – колокольный звон?

Поэтому сначала бокс, и только потом самбо. Кросс, удар дальней рукой, у Александра получался не всегда, все-таки слишком сложен. Не оглушит, с ног не свалит… Но мысли выбьет, пусть и не на полную секунду.

Сержант тянется к кобуре…

Кросс! В голову, в висок!

Локоть на горло. Надавить! Еще, еще!..

– Придуши!

Фридрих уже рядом, кобуру сержантскую расстегивает. Левая рука в крови, на пиджаке тоже кровь.

Белов вздрогнул. Придушить? В смысле – насмерть?!

– Я… Я не смогу!

– Сопляк!

Левая рука немца врезается сержанту в живот. Тот дергается и обвисает.

– Бросай его! Переодевайся, ремень надеть не забудь. И патроны, патроны!

Белов, облегченно вздохнув (насмерть?) и сняв локоть с горла, оттолкнул от себя бессильно обвисшее тело. Где тут солдатик с карабином? Оружие заметил сразу, в шаге от ступеней, а вот поляк…

Сначала он увидел кровь, небольшую очень темную лужицу. Затем руку в крови, потом шинель, потом…

Добычей немца стала пустая консервная банка из-под солдатской тушенки. Крышку с зазубринами он отломил и принялся методично точить жесть о цементный пол. Звук негромкий, но отвратительный, прямо по мозгу скребет…

Поперек горла – широкий темный надрез. Глаза открыты, в потолок смотрят. И рот открыт, словно поляк все еще пытается крикнуть. А сзади – странный звук, похожий на бульканье. Там справились и без него, сопляка.

– Да поторопись ты, Белов!

Он все-таки справился. Перевернув тело, расстегнул шинель, стараясь не испачкаться в крови. Стащил, положил подальше, рядом с нею – ремень. Надевая фуражку, вспомнил название – «rogatywka». У тех, что на аэродроме, похожие, но все-таки другие.

Пытаясь не смотреть на труп, принялся одеваться. Шинель пришлась впору, вот только пахла мерзко. Ладони тут же испачкались в крови.

Ремень… Затянуть…

– Я твою шинель возьму, не возражаешь?

Александр выдохнул, сглотнул.

– Надевай!

Для чего, решил не спрашивать, лишь подивился маскараду. Он – в польском, немец – в русском.

– Пошли, пошли! Чего стоишь?

Уже возле ступеней замполитрука сообразил, зачем Фридриху его шинель. Надевать он ее не стал, просто на плечи накинул. Левая рука с пистолетом – под полой.

– Все помнишь? Я впереди, ты сзади. Карабин наизготовку, если кто попадется, стреляй сразу. С предохранителя снять не забудь, студент!

Первым взбежал по ступеням, выглянул.

– Чисто! Двинули!..

* * *

Куда идти, Александр даже не представлял. Кабинет «штабного» этажом выше, туда ведет лестница, а вот заводили его в здание в повязке, за локти держа. Но Фридрих, явно дорогу зная, уверенно шагал коридором, а когда дошли до конца, налево кивнул.

– Туда! Сейчас выйдем во двор.

Пока им везло, никто не встретился. Вечер, служивые разошлись, бдят лишь караульные и заплечных дел мастера.

Снова коридор, но совсем короткий, несколько ступеней вниз, маленькая площадка, за нею дверь, а перед дверью тумбочка и часовой при карабине.

– Р-рдаум!

Злое эхо ударило в уши. Нет часового! Фридрих, опустив руку с пистолетом, быстро обернулся.

– Чего тормозишь? Стреляй первым, Белов!

И толкнул дверь.

* * *

Когда обсуждали побег, немец несколько раз пытался сжать пальцы правой, но получалось плохо. Одной левой человека убить можно, если умеючи, но вот баранку не покрутишь. Белов успокоил: с автомобилями он знаком не первый год, и ездить приходилось, и чинить, второе, правда, куда чаще. Фридрих, взглянув кисло, усомнился. Какие авто в России? С деревянными колесами при паровозной трубе? Александр в очередной раз обиделся, но, не став задираться, напомнил, что выбор у них невелик, а практика, как известно, критерий истины. На том и сошлись. Сосед обещал, что во дворе их ждут грузовик, легковушка и караульный – или даже двое. Ворота заперты, но – не беда.

Фонари уже успели зажечь, и сумрак отступил, забившись по углам. Четырехугольный двор, влажный асфальт, кирпичные стены, темные окна… Грузовик прямо, рядом с воротами, легковушка справа, возле нее – темный силуэт.

– Ворота, Белов! Ворота!..

Александр кивнул. Там караульный – его караульный. Предохранитель снят, прицел… Какой прицел? Впрочем, не важно, с полсотни метров не промахнется. Хорошо, что у ворот не живой человек из плоти и крови, а тень под фонарем. Можно представить, что это ростовая мишень на стрельбище, и…

– Р-дах! Р-дах!

И тут же эхом:

– Р-рдаудм! Рдаум!

Тени – и та, что у ворот, и другая, возле машины, исчезли. Фридрих опустил пистолет.

– Кажется, мы их сделали. Грузовик или легковушка?

Белов пожал плечами.

– Легковушка, конечно. Польский Fiat 508, скорость до 80 километров в час. Номера наверняка служебные, никто останавливать не станет.

Немец взглянул удивленно.

– Соображаешь! Ты точно не Нестор?

Александр даже не услышал. Он вдруг понял, что только что произошло.

Он убил человека.

Убил человека.