Жизнь среди людей - Алиса Рекунова

Потом мы вернулись с балкона и пили еще.

– Я хочу поднять бокал, – сказал я, когда Надя и Артем снова ушли вдвоем. На этот раз на кухню.

Я налил всем виски и разбавил соком (кока-кола уже закончилась).

– Ко мне пришло понимание, – многозначительно сказал я и сделал эффектную паузу.

– Какое? – спросила Эми.

– Что было важно – не важно. А что должно быть важно тем более.

– О чем он? – спросила Лена.

– Это цитата из «На краю Вселенной». Сериал такой. Не видели? Нет? Жалко, – я вздохнул.

– Да он часто парит какую-то фигню. Я вообще ни фига не понимаю, – ответил Гриша.

Мне налили, и мы продолжили общаться. Если до этого я молчал, то теперь меня тянуло поговорить.

– Я знаю всю геохронологическую шкалу, – сказал я, решив произвести впечатление.

– Правда? – спросила Эми, – Офигеть, как круто.

– Правда? Я могу перечислить.

– Да не надо, – сказала она.

– Мне не сложно. Сначала идут зоны: докембрийский период и фанерозой. Докембрий делится на катархей, архей и протерозой. А архей и протерозой делятся на эры. Сначала идет катархей, а потом архей, который начинается с эры эоархея. Потом идут палеоархей, мезоархей и неоархей. Дальше идет протерозой, который делится на эры: палеопротерозой, мезопротерозой и неопротерозой. Каждый из них делится на периоды.

– Ну круто, – сказала Эми.

Я продолжал перечислять эры и периоды, а остальные улыбались и смеялись. Им было весело.

Когда я закончил, Гриша протянул мне стакан и сказал:

– Лучше бы ты бухал.

И я выпил еще.

Потом вернулись Артем и Надя.

После я совсем не смотрел на время. Я улыбался Эми, и она смеялась в ответ. Потом я снова изображал зомби, потому что ей это нравилось.

Потом я стоял на балконе и целовался с Леной, а она положила мою руку себе на грудь.

Мы пили очень долго.

* * *

С того дня все начало меняться. Я понял это сразу, в понедельник. На большой перемене Артем Хвостов подошел ко мне и сказал:

– Пойдем пожрем.

И мы пошли есть вчетвером. Мне хотелось громко смеяться и прыгать. Такое иногда бывает, когда меня переполняют эмоции, основанные на гормонах радости.

Мы взяли еду в «Макдональдсе» и сели на улице, чтобы поесть.

– Тут рядом универ, – сказал Артем Хвостов с набитым ртом. – Психо лого-педагогический. Много телок учится. Симпатичные в основном.

– Ага, – улыбнулся Гриша Зыбин. – Только тупые.

– Почему тупые? – спросил я.

– Да кто еще пойдет на психолога учиться? – засмеялся Артем Хвостов. – Гуманитарные науки – это отстой.

– Психология находится на стыке философии и биологии, – сказал я. Теперь я это знал. – Поэтому не совсем правильно считать ее гуманитарной наукой. Она относится к социальным наукам.

Артем Хвостов, Гриша Зыбин и даже Надя промолчали, но я надеялся, что они перестанут считать студентов-психологов глупыми.

Я доел чизбургер и выпил 0,4 литра кока-колы. Раньше я никогда так не питался.

После еды они отложили обертки и стаканы и достали сигареты.

– А вы не боитесь, что кто-нибудь может увидеть?

– Кто, например? – спросил Гриша.

– Кто-нибудь из учителей.

Они засмеялись и закурили.

Я просто сидел рядом.

– У тебя сегодня родаки дома? – спросил Артем Хвостов.

– Я живу с мамой, – ответил я.

– И?

– Она одна. Больше родственников у нас в квартире нет, – сказал я и спохватился. Я должен был ответить на поставленный вопрос, а не объяснять никому не интересные вещи. – Она придет после восьми. Можно до этого времени пойти ко мне.

– Крутяк. Тогда после школы пойдем.

Сказать, что я был рад, значит, ничего не сказать.

Потом они пошли в школу, а я выкинул обертки и стаканы в мусорный бак и догнал их.

Оставшиеся две пары я не мог сосредоточиться, и, когда меня вызвали к доске на уроке экологии, я немного растерялся.

Сергей Евгеньевич, наш учитель экологии, не руководствовался никакой системой, когда выбирал, кого вызвать отвечать. Это немного раздражало.

Он спросил меня о природно-техногенных опасностях, и я смог вспомнить только парниковый эффект, разрушение озонового слоя и опустынивание. За это Сергей Евгеньевич поставил мне три.

Я немного расстроился, но почти сразу забыл об этом. Гораздо важнее сейчас было установить контакт с одноклассниками, а с учебой я смогу разобраться и позже. До конца полугодия еще очень много времени.

После уроков Артем, Надя и Гриша молчали, и я испугался, что они откажутся пойти ко мне в гости. Потом Артем вытирал с доски, Гриша подметал пол, а Надя сидела на парте и подпиливала ногти. Я медленно переобувался в уличную обувь, ожидая хоть слова от кого-нибудь из них.

Но они говорили друг с другом. Логичнее было бы спросить у них, какие у них планы, ведь мы собирались ко мне в гости, но я просто сидел, глядя себе под ноги на бежевый линолеум.

Не знаю, сколько времени прошло, но в какой-то момент я увидел на полу чью-то тень.

– Ну? Ты идешь? – услышал я голос Артема Хвостова.

– Да, – я кивнул и вскочил на ноги.

Мы скинулись на алкоголь. Гриша и я поровну, Артем сказал, что у него нет денег, а Надя промолчала. Наверное, она считала себя вправе не скидываться из-за своего пола.

Пиво покупал Гриша, потому что он высокий и выглядел старше нас. У него попросили паспорт, и он показал студенческий билет. Тогда ему продали пиво.

Оказалось, что студенческий билет ему отдал его друг, которого исключили из университета в прошлом году. Гриша приклеил свою фотографию, поставил печать и теперь покупал алкоголь, когда хотел.

Это было очень изобретательно.

– Завтра тоже можно прийти ко мне после школы, – сказал я, когда мы пришли ко мне.

– Хорошо, зомбяк, тогда завтра тоже завалимся.

– Здорово. Можно будет всем вместе сделать уроки.

Артем и Гриша засмеялись.

– Что смешного?

– Ничего-ничего, – сказал Артем, проходя в зал. – Налейте бухла, а?