Кровавая наследница - Амели Вэнь Чжао

Лука учил ее, что переговоры подобны партии в шахматы. Чтобы победить, игрок прежде всего должен продумать эндшпиль. Тогда это казалось элементарным уроком, но сейчас он ей очень пригодился. Ее цель – ее эндшпиль – заставить Острослова найти алхимика, настоящего убийцу. И сейчас аферист хотел от нее чего-то большего в обмен.

Почему бы и нет? В конечном счете, что ей терять?

Быть может, нужно сделать и провальный ход, если в итоге он приведет ее к победе.

– Что ты хочешь? – спросила Ана, поднимая подбородок.

Так ей было легче представить, что она принцесса, которая проявляет милость, а не простолюдинка, молящая о помощи.

– Отомстить, – ответил аферист.

– И ты считаешь, я тебе могу помочь?

– Может быть. Ты же постоянно напоминаешь мне о своей власти над моим смертным телом.

Конечно же – кто бы сомневался – он хочет использовать ее силу родства.

Ана прищурилась. В голове звучал голос Луки, подсказывавший ей, что делать. Нужна конкретика. Выведай подробности.

– И каков же твой план мести? Будь конкретнее.

Улыбка Острослова стала шире, как будто она сказала что-то смешное.

– Хорошо. Я буду конкретнее. Я планирую уничтожить своих врагов, одного за другим, вернуть свое положение и то, что принадлежит мне по праву. Для этого мне нужен союзник. Кто-то сильный. И, боги мне свидетели, – он обвел ее взглядом, одновременно одобрительным и оценивающим, – ты самый сильный аффинит плоти, которого я когда-либо видел.

Аффинит плоти. Ана чуть не выдохнула от облегчения. Плоти, не крови. Она хорошо замаскировала свою тайну, и нужно было, чтобы Рамсон Острослов продолжал думать, что она управляла плотью. Аффинитов плоти были сотни: они работали мясниками, солдатами, охранниками. Но существовала лишь одна кровавая ведьма Сальскова.

Рамсон Острослов переоценивал свои интеллектуальные способности.

– Ради тебя я никого убивать не стану, если ты этого хочешь.

– Убивать? Я не сказал «убивать». Я сказал «уничтожить». Уничтожить человека можно разными способами, при этом сохранив ему жизнь.

Бармены и охотники за головами описывали Острослова как хитрого и безжалостного. Только сейчас она поняла почему.

Ана приказала себе успокоиться. Она диктовала условия, а не он. А она никогда не будет причинять вред невинным людям.

«Правда ли это?» – прошептал в ее голове голос Садова. Ты считаешь себя порядочным человеком, маленький монстр? Ты думаешь, ты лучше этого афериста? После всей той крови, что ты пролила…

– Никаких пыток, – сказала Ана вслух. – Никаких убийств. В нашем соглашении я сама решаю, как распоряжаться своей силой родства. Я отвечаю только за сохранность твоего здоровья, а ты можешь расправляться со своими врагами, как хочешь. Если ты согласен на эти условия, я стану твоим партнером на две недели. Но после того, как ты найдешь моего алхимика.

Он сузил глаза, задумчиво постукивая указательным пальцем по подбородку.

– Три недели, – сказал он. – И, в свою очередь, мне тоже понадобится три недели, чтобы отыскать твоего алхимика.

– Мы сошлись на двух неделях.

– Я не давал своего согласия, я просто рассматривал такой вариант.

– Не надо вдаваться в технические подробности.

– Не будь такой упрямой. Мы оба понимаем, что я нужен тебе, а ты нужна мне. Именно поэтому мы все еще здесь, цивилизованно беседуем друг с другом. Три недели, ведьма, – все честно. Слушай, я даже заключу с тобой сделку чести, чтобы подтвердить чистоту моих намерений.

Он говорил искренне, что заставило Ану проявить еще больше осторожности.

– Что-что?

– Сделку чести. Честное слово афериста.

– Ты же понимаешь, что сейчас противоречишь сам себе?

В уголках его глаз появились морщинки.

– Хочешь верь, а хочешь – нет, но в подпольном мире мошенников существует кодекс чести. Сделка чести. Это договор о взаимовыгодном обмене. Можешь считать его… чем-то вроде валюты. Как только ты вступаешь в сделку, ты не можешь ее нарушать, иначе придется столкнуться с ужасными последствиями.

– Какой в этом смысл? Ты и так столкнешься с ужасными последствиями, если нарушишь свое обещание. Со сделкой или без нее.

Аферист вздохнул.

– Слушай, найду я твоего алхимика, – сказал он, и Ана почувствовала, что за спиной выросли крылья надежды. – Я сделаю это за три недели. Я мог бы найти выброшенный на берег груз и отследить, какой корабль его перевозил, если бы захотел. Ты в ответ обязуешься быть моим верным соратником три недели.

Казалось, все достаточно просто.

– Ладно, – согласилась Ана. Ее мозг бешено работал, пытаясь обнаружить подводные камни и добавляя последние штрихи к договору. – То есть ты тоже согласен на мои условия?

Рамсон Острослов посмотрел на нее загадочным взглядом, что-то про себя рассчитывая. Но что-то еще Ана уловила в его глазах. Что-то вроде… любопытства.

– Хорошо, – в конце концов сказал он и отошел от стены, бросая полотенце на пол. – Я согласен на твои условия. Шесть недель вместе, за это время я не буду совать нос в твои дела, а ты не будешь лезть в мои. Ты осуществишь свою месть, я – свою. А потом мы разойдемся и будем вспоминать друг друга исключительно добрым словом.

Он развел руки в стороны.

– Ну, что скажешь, ведьма? По рукам?

Голова Аны затуманилась от воодушевления, к которому примешивалось недоверие. Казалось, с ее плеч упал огромный груз.

Она пережила побег из одной из самых охраняемых тюрем в империи и заставила известнейшего мошенника в Кирилии заключить с ней сделку на ее условиях. И что важнее всего, через три недели настоящий убийца той страшной ночи будет у нее в руках.

Ане потребовался почти год, чтобы добиться этого. Несколько лун, чтобы выбраться из темной ямы, в которую ее погрузила смерть папы; еще парочка была потрачена на охотников за головами и следопытов, которые ей ничем не помогли; и еще парочка, чтобы найти Острослова и придумать план проникновения в Гоуст Фолз.

Она была так близка. Так близка.

Почти год назад папа был убит, и ее жизнь развалилась на части. Но уже через три недели она будет на пути в Сальсков, чтобы очистить свою репутацию.

Это и был ее эндшпиль.

Ана посмотрела на протянутую руку Острослова. На кривую ухмылку на его лице. Взглянула в его полные решимости глаза.

– По рукам, – подтвердила она и сжала его ладонь.

Рамсон проснулся задолго до восхода солнца: первые холодные утренние лучи пробивались сквозь дырявые занавески, подсвечивали квадрат ветхого окошка. Он оперся спиной о деревянную стену, ощупывая тыльную сторону своего левого запястья.