Отпуск с осложнениями - Лина Манило

Какая беспечная девушка… а вдруг я разлучница окоянная?

Ну что ж, время и мне заходить. Неловкость отпустила, потому смело толкаю дверь и попадаю в маленькую кухню. Вадим сидит ко мне спиной, что-то читает с экрана телефона, прихлёбывая кофе из большой тёмно-синей кружки с золотыми цветочками на глянцевой глазури. Мне не видно его лица, но почему-то кажется, что он не улыбается сейчас – вон как мышцы на обнажённой спине напряжены, как канатики.

– Вадим, – говорю, откашлявшись, а он вздрагивает, резко повернув в мою сторону голову. – Привет.

– Привет, певица, – усмехается, а я давлюсь вежливостью. Ну вот зачем он напомнил? – Ты так рано. Соскучилась?

А вчера ночью он мне показался даже интересным человеком, а он вон, снова глупости говорит.

– Если ты думаешь, что я всю ночь не спала, считая минуты до нашей встречи, то ты ошибаешься, – выпаливаю на одном дыхании, непонятно почему злясь. Кажется, что на Вадима, но на самом деле, наверное, на саму себя.

– Но зачем-то ты пришла так рано, – замечает и, поставив чашку на стол, плавно поднимается на ноги.

Он в одних шортах, волосы влажными тёмными завитками обрамляют лоб, а на губах та разновидность усмешки, от которой внутри что-то сжимается и никак не хочет разжиматься.

Вадим делает всего один шаг вперёд, чтобы оказаться совсем рядом, а я запрокидываю голову, как комсомольский вожак на расстреле, и смотрю прямо ему в глаза.

– Не знаю, что ты задумал, но твоя девушка в соседней комнате, между прочим, – напоминаю ледяным тоном, а Вадим вопросительно выгибает бровь.

– Моя кто?

– Девушка, подружка, жена или какой там статус у ваших отношений. Мне неинтересны детали, но я советую тебе отойти.

Вадим молчит и просто смотрит на меня, а я делаю то, о чём просила его: отхожу на шаг, приближаясь вплотную спиной к стене. Она прохладная, а в комнате слишком жарко и душно.

– Значит, моя девушка. А ты… ревнуешь, что ли? – интересуется, улыбаясь краешками губ, а я фыркаю, услышав эту глупость.

– Тебе точно нужно подлечить своё эго.

Вадим хрипло смеётся, и я сама не понимаю, каким образом, оказывается так близко, что весь кислород в комнате резко превращается в углекислый газ.

– Ты забавная. Знаешь об этом?

Он упирается ладонью рядом с моей головой, нависает сверху, а я подныриваю под его рукой, чтобы оказаться на свободе.

– Если ты полигамный самец, меня это не касается.

– Совсем-совсем?

– Совсем-совсем. И да… то, что я сделала вчера, совсем ничего не значит. Я была…

– …пьяна и не отвечала за свои поступки?

Короткий смешок вырывается из его широкой в меру накачанной груди, а я киваю.

– Именно так. Ты всё правильно понял.

– Только ты врёшь. – В голосе убеждённость, а я разворачиваюсь, чтобы уйти. – Потому что ты не похожа на девушку, которая по пьянке целует любого, кто под губы подвернётся.

– Много ты понимаешь! – заявляю и, выскочив из комнаты, сильно хлопаю дверью.

– Лгунья! – слышится вдогонку, а следом хриплый смех. Он кричит: – Приходила хоть зачем? – а я тихо чертыхаюсь.

Рагнар! И крольчишки! Как же я забыть могла? Я же не спорить приходила. Чёрт. Придётся, значит, вернуться.

Напускаю на себя всю строгость, на которую способна, и приоткрыв дверь, говорю:

– Бабушка просила тебя зайти посмотреть кроликов маленьких и Рагнара. Ей кажется, они захворали.

Вадим моментально меняется до неузнаваемости: становится серьёзным и каким-то взрослым, что ли. И мне вдруг на его месте мерещится мужчина в кипенно-белом медицинском халате. Или в чём там ветеринары ходят?

– Передай бабушке, что я через полчаса зайду.

И вот, когда я вдруг жалею о своей вспыльчивости и странной резкости, он сбрасывает строгую маску, становясь снова тем мужчиной, который способен довести меня до белого каления одной фразой:

– Будешь меня ждать?

Закатываю глаза до самого лба, выражая этим всё, что думаю о нём и напоследок советую:

– Не забудь мои вчерашние уроки, когда жениться будешь. Пригодится.

– Обязательно. Если захочешь подарить нам песню, не стесняйся.

– Придурок, – констатирую и выбегаю из дома, чуть не сбив по дороге подружку Вадима.

– Ого, какая порывистая девушка, – Арина входит в кухню и присаживается за стол. – Ты не допил кофе, кстати.

– Перехотелось что-то, – отмахиваюсь, а Арина делает маленький глоток порядком остывшего напитка.

Морщится, но пьёт, хоть и не любит пить что-то, в чём не содержится полкило сахара.

– Тебе и перехотелось кофе? Удивительно, – задумчиво наматывает прядь на палец и сверлит меня взглядом. – Нужно, наверное, тщательнее к девушке этой присмотреться.

– Представляешь, она решила, что ты моя девушка.

Арина прыскает, а кофе мелкими брызгами вокруг. Давится хохотом, кашляет и попутно отрывает кусок бумажного полотенца, чтобы вытереть беспорядок. Мне и самому смешно, потому подхожу к столу и помогаю сестре убрать.

– Ты же, я надеюсь, убедил девушку в обратном? – Отсмеявшись, Арина подпирает подбородок рукой и смотрит на меня внимательно. – Хотя, судя по её побегу, ничерта ты не рассказал.

Развожу руками, а Арина даёт мне подзатыльник, причем, весьма болезненный.

– С ума сошла?

– Потому что ты ведёшь себя, как идиот!

Арина хмурится, тяжело вздыхает, а я потирая затылок.

– Когда признаешься девушке, что я тебе всего лишь сестра единокровная? Или решил в игры играть, аферист?

Я задумываюсь, глядя в окно, потому что мне, чёрт возьми, нравится видеть и понимать, что Катрин ревнует. Как бы она не делала вид, что ей всё равно, что-то в её взгляде и поведении подсказывает: нихрена это не так.

– Ладно, пойду я кроликов спасать. Никуда от работы не деться.

– Будто ты сильно сопротивляешься, – смеётся Арина и всё-таки выливает несладкий кофе в раковину.

Минут через пять я уже нажимаю кнопку звонка, а с той стороны кричат: «Открыто!». Ничего не остаётся, как войти во двор, где на клумбах пышно цветут розы, а дорожка вымощена диким камнем.

– Вадим, здравствуйте, – улыбается Ольга Петровна, вытирая руки о передник. – Проходите, они там.

Взмахивает рукой себе за спину и освобождает проход, а я иду по тропинке к крольчатнику. Когда вхожу внутрь, специфический аромат щекочет ноздри. Принюхиваюсь, чтобы уловить в воздухе признаки возможной болезни, но нет, вроде бы, ничего эдакого. В городе я привык всё больше к кошкам, собакам, да к каким-нибудь экзотическим животным – последних всё чаще заводят, совершенно не думая, что и уход им нужен специфический. Люди – вообще самая странная порода зверья.