Магниты - Наталья Способина

поубавилось.

В приемной, стараясь не встречаться взглядом с Яной, он попросил:

— Уточните у отца, можно ли его побеспокоить.

Роман обещал себе, что будет называть отца на работе по имени-отчеству, чтобы не смешивать личное и рабочее. Но какого черта? Они же смешивают. И никому ничего не жмет. И да, пусть ей будет стыдно.

Он не видел реакции на свои слова, потому что упорно рассматривал панорамное фото заводского комплекса, отстроенного несколько лет назад в Подмосковье их компанией.

Яна постучала в дверь кабинета отца и сообщила о желании Романа поговорить.

— Проходите, — отрепетировано улыбнулась она, воз­никая на фоне панорамы завода.

— Благодарю, — сухо произнес Роман и вошел в оставленную открытой дверь.

Отец сидел за широким полированным столом.

— Ну как там? — не отрываясь от экрана ноутбука, спросил он, и Роман неожиданно осознал, что они не виделись последние пару недель. И даже ежевечерним созвонам с традиционными вопросами о том, как прошел день, пришли на смену короткие эсэмэски. Открытие неприятно поразило.

— Нормально. Привет.

— Привет, — кивнул отец, по-прежнему не глядя на Романа.

— Лев Константинович, не желаете чаю или кофе? — спросила возникшая за спиной Романа Яна.

Отец поднял на нее взгляд и улыбнулся.

— Давай кофе. Будешь? — последний вопрос он адресовал Роману, наконец удостоив того взглядом.

Тот факт, что отец сперва посмотрел на секретаршу, а только потом на него, оказался тоже неожиданно неприятным.

— Нет. Спасибо, — на автомате отозвался Роман, пытаясь подумать, что, возможно, он слишком «загоняется» и придирается к мелочам.

Но так получалось, что из этих мелочей складывалась вся его жизнь в последнее время. И все они, кроме наличия Маши, были какими-то на редкость паршивыми.

— Я хотел спросить, — начал Роман, но отец перебил его коротким:

— Садись.

Роман опустился в кресло для посетителей и, поправив полы пиджака, произнес:

— Какие у тебя планы на выходные?

— А что? — тут же спросил отец, глядя на него так, будто заподозрил в чем-то плохом.

— Волковы пригласили нас с тобой на барбекю к себе.

— На шашлыки, Рома. В России это называется «шашлыки».

Очередная паршивая мелочь окончательно испортила настроение.

— На шашлыки, — повторил Роман, глядя на отца.

— Ты едешь с Машей? — спросил тот и, упершись локтями в стол, опустил подбородок на сцепленные кисти.

— Еще не думал, но, скорее всего, нет.

— А что так? Прошла любовь? — отец говорил ровным тоном, но в этом ровном тоне не было ни капли теплоты.

— Нет, не прошла, — твердо сказал Роман. — Просто Лялька, кажется, расстраивается из-за присутствия Маши.

— Да ты что? — делано удивился отец. — Интересно, с чего бы это?

— Пап, не надо, а? — раздражение все-таки прорвалось в тон Романа, хоть он и не собирался ссориться. Во-первых, ссориться он не любил, а во-вторых, у него и так почти никого тут не было. Еще не хватало, чтобы и эсэмэски от отца прекратились. — Я же не виноват в…

Роман запнулся, не зная, как продолжить, потому что он не был уверен в том, что Лялька в него по-прежнему влюблена. Ему казалось, что Маша немного ревнует к тому вниманию, которым все окружали Ляльку, поэтому слегка преувеличивает.

— Не виноват, конечно, — пристально глядя на него, ответил отец. — Когда ты едешь? В субботу или в воскресенье?

— Димка пока не уточнял. Но ты спроси у Сергея.

— О’кей, — отозвался отец. — Это всё?

— Нет, я еще хотел насчет практики уточнить. Не хочется болтаться без дела.

— Ну так не болтайся, — пожал плечами отец. — Завтра поедете на завод. Посмотрите производство вживую, чтобы понимать, что за циферками стоит.

— Адрес тот, который на сайте указан? — уточнил Роман.

— Да. Яна вас отвезет. Да, Ян?

— Конечно, — раздалось за спиной Романа, и Яна, обойдя его, поставила на стол перед отцом поднос с кофейной парой и вазочкой с конфетами.

Отец улыбнулся ей и проводил взглядом до двери. Роману стало тошно.

— Она давно у тебя работает? — спросил он, когда услышал, что дверь позади закрылась.

— Несколько месяцев, — ответил отец и отпил из чашки. — А что?

— Просто она молодая.

— Институт окончила, работает по специальности, — пожал плечами отец, и то, как небрежно это прозвучало, окончательно укрепило Романа в мысли о том, что у них роман.

Он даже открыл было рот, чтобы спросить напрямую, однако отец неожиданно произнес:

— Полагаю, вы с Машей уже успели зайти дальше хождения за ручку?

Роман захлопнул рот и поперхнулся воздухом. Отец вежливо подождал, пока он прокашляется, и приподнял бровь в ожидании ответа.

— А зачем тебе? — спросил Роман, чувствуя, что краснеет, и надеясь, что отец спишет это на последствия кашля.

— Понятно, — протянул отец, круша слабую надежду.

В кабинете повисла тишина. Роман сидел в мягком кресле, ощущая себя так, будто он на пыточном стуле. Под взглядом отца хотелось сменить позу, а еще лучше — совсем уйти, но Роман решил ни за что на свете не показывать, как сильно он волнуется.

— И что дальше, Ром? — наконец произнес отец.

— В каком смысле? — после кашля голос прозвучал сипло.

— Как ты дальше видишь ваш, с позволения сказать, любовный треугольник?

Роман все-таки сдвинулся на край кресла и сцепил руки в замок.

— Я не планировал, что Маша окажется здесь на практике…

— А Димка планировал. И попросил Сергея это организовать. Заботится о девочке, проблемы ее решает.

Оказывается, до этого было не совсем тошно.

— Я не могу это изменить, — глядя в пол, произнес Роман.

— Ты не хочешь, Рома. Это разные вещи. Твое возвращение в Лондон все решило бы. Но ты остался здесь, гордо заявив, что готов нести за это ответственность.

— А я разве не несу? — в его голосе вновь послышался вызов.

— Да несешь, конечно. Только не туда. Помяни мое слово, ничем хорошим эта история не кончится.

— Ты ведь злишься из-за разговора с Ириной Петровной?

— Не без этого, — отец отпил из чашки.

— Но ты же сказал, что не будешь звонить…

— Ну так мой несамостоятельный сынок очень просил, и я все же решил пойти навстречу.

Роман с шумом выпустил воздух. Возразить вновь было нечего.

— Ты хоть понимаешь, что будет, если Маша вдруг забеременеет?

— Пап, на дворе двадцать первый век, и лично я в курсе, откуда берутся дети.

— Дерзишь, — холодно улыбнулся отец.

Роман привычно собрался сказать «извини», но прикусил язык. Отец долго его разглядывал, а потом наконец произнес:

— Рома, улетай домой. Пока не поздно. У тебя еще есть время окончить школу и определиться с колледжем.

—Я не могу! — вырвалось у Романа громче, чем он хотел. Ну как отец не понимает, что он просто не может бросить Машу? И Димку, и Ляльку. Господи, неужели это не оче­видно?

— Ты не хочешь, Рома, — повторил отец.

— Ты не понимаешь! — в отчаянии воскликнул Роман.

— Понимаю, сынок. Но это только кажется, что не можешь. А потом оказывается, что все можешь. И жизнь не заканчивается.

— Ты уверен? — прищурился Роман. — Ты уверен, что ты поступил правильно, когда улетел и бросил Ирину Петровну?

— Не знаю. Зато я знаю, что ты совершаешь ошибку, Ром.

— Ну, значит, совершаю, — ответил Роман, вставая с кресла и запахивая пиджак.

— Договорись с Яной, где ты ее подберешь завтра. Или вам корпоративную машину дать? — как ни в чем не бывало сказал отец.

— Не нужно. Я сам поеду.

— Ну и славно, — отозвался отец и, сделав еще один глоток кофе, уткнулся взглядом в монитор, а Роман, мысленно выругавшись, вышел из кабинета.

Яна встретила его вежливой улыбкой, а ему впервые захотелось сказать девушке гадость. И отцу — тоже. Потому что, черт побери, какое моральное право имеет человек, держащий при себе вот такую Яну, учить его тому, что правильно, а что нет?

Глава 6

Когда некогда важные вещи лишаются смысла.

Машину Крестовского-младшего Яна увидела издали и подняла руку, чтобы он ее заметил. Она, признаться, уже околела на пронизывающем ветру, потому что никак