Магниты - Наталья Способина

только подтвердил Янины подозрения.

Крестовский открыл дверь для Яны и тоже протянул руку, что для нее было несколько непривычным. Становиться частью любовного многоугольника, за чей счет остальные будут решать свои подростковые проблемы, Яна не собиралась, поэтому протянутую руку проигнорировала. Крестовский бросил на нее короткий взгляд и, захлопнув дверь, пикнул сигнализацией.

Стоило им пройти через проходную, как Яна снова почувствовала свое превосходство над студентами. Она была частью этого огромного механизма. А они — всего лишь гостями. Во всяком случае, пока.

Начальнику производства было глубоко плевать на каких-то практикантов, чьими бы детками они ни были, по­этому встречать их никто не вышел, и именно Яне выпала роль отвечать на вопросы. Сама она была на производстве трижды. Все три раза ее привозил Лев Константинович. Не то чтобы она была таким уж специалистом и могла много рассказать о технологиях, но провести по складам с сырьем и готовой продукцией было вполне в ее силах. На само производство их все равно никто пускать не собирался.

Стены длинного, ярко освещенного коридора украшали фотографии с открытия завода в Подмосковье и его брата-близнеца в Индии, а также фото европейских подразделений.На некоторых из них были Лев Константинович с Волковым-старшим. Дима на фотографии не смотрел, а вот Маша останавливалась у каждой и принималась задавать вопросы. Яна учила историю компании, поэтому ей было что рассказать.

— А можно на производство не через стекло посмотреть? — неожиданно обратился к ней Волков, когда они остановились у стеклянной стены, глядя сверху на линию упаковки ампульных форм.

— На производстве стерильно, — строго сказала Яна.

— Это понятно, но хотя бы в упаковочный цех можно? — Волков смотрел раздраженно, явно жалея, что между ним и целью кто-то стоит.

— Я уточню, — профессионально улыбнулась Яна и, достав мобильный, повернулась к Волкову спиной.

Разрешения она добилась. Им выдали одноразовые халаты, шапочки и сабо. Яна ждала, что мальчишки заупрямятся, однако они с энтузиазмом во все это облачились, и ей пришлось ждать еще минут десять, пока Волков наделает их с Крестовским фоточек. Наверное, процесс тянулся бы еще дольше, если бы Маша не отобрала у него телефон и не спрятала себе в задний карман джинсов. Дима рванул было за телефоном, но в последний момент срезался то ли о взгляд Крестовского, то ли о необходимость лезть Маше под халат, что выглядело бы уже двусмысленно.

— После экскурсии отдам, — как ни в чем не бывало объявила Маша.

Яна выдержала паузу и, даже не пытаясь задавить чувство злорадства в груди, произнесла:

— Телефоны все равно придется оставить в шкафчике, — она указала на шкафчик, куда Крестовский до этого убрал ключи от машины и квартиры. — В цеха средства связи проносить запрещено.

— Вдруг ты шпион? — страшным шепотом сказал Крестовский Волкову и первым положил телефон рядом с ключами.

Дима смерил Машу взглядом, однако ничего не сказал, когда она сложила его и свой телефоны туда же.

В упаковочном цеху дежурная по смене рассказала им о технологическом процессе и пояснила, что сегодня у них нестандартная работа, потому что на упаковку ампул налепили бракованные этикетки, поэтому теперь этикетку с ампул нужно смыть и подготовить их для новой маркировки.

— И часто у вас такое? — спросил Волков таким тоном, будто собирался подписать приказ о лишении всего упаковочного цеха премии.

— Бывает, — пожала плечами упаковщица лет пятидесяти, совершенно не вдохновившись его начальственным тоном. Яна вновь невольно почувствовала злорадство.

Маша попросилась поучаствовать в смывании этикеток, и ей разрешили. Крестовский молча встал рядом с ней. Волков после раздумий — тоже. Яна решила присоединиться, но к ней неожиданно подошла одна из сотрудниц и сообщила, что ее ждут в раздевалке.

Яна удивилась, потому что работы на заводе у нее точно быть не могло, знакомых здесь не водилось, кроме начальников отделов, которые крайне редко звонили в приемную, потому что Лев Константинович в основном решал рабочие вопросы по мобильному. Или же вовсе переадресовывал их Сергею Евгеньевичу, потому что тот довольно быстро разобрался в технологической части процесса. Все-таки медицинское образование на фармакологическом производстве было гораздо актуальнее финансово-экономического. По­этому вышла из упаковочного цеха Яна в недоумении.

В раздевалке ее ждал охранник.

— Вам просили передать.

Увидев на протянутом конверте мамин почерк, Яна почувствовала, как в горле пересохло. Мама вчера за ужином сказала, что теперь все завертится и что Яне нужно быть как никогда благоразумной и делать все, чтобы Лев Константинович был ею доволен. Она и так старалась изо всех сил, чтобы поводов для недовольства ее работой не возникло, поэтому попыталась выяснить причины, но мама отрезала: «Предоставь это мне. Ты ничего не знаешь, ни к чему отношения не имеешь. С тебя и спросить будет нечего. Если вдруг что-то понадобится, я дам знать». Яна, признаться, не приняла ее слова всерьез. А вот теперь поняла, что зря.

Сверху на конверте был приклеен белый стикер с корявой надписью: «Здесь был шум, я пришел проверить».

— Вам лучше это убрать, — произнес охранник, и Яна вдруг поняла, что он стоит так, что загораживает ее от камеры наблюдения. Точно прочитав ее мысли, он добавил: — Дальше по коридору есть туалеты. Вскройте конверт там. Только вам нужно снять одноразовую одежду.

Яна заторможенно кивнула и стянула с волос шапочку, потом стащила халат, укрыв им конверт от камеры. Охранник проследил за ее действиями.

— Одежду нужно выбросить в утилизатор, — пояснил он, не двигаясь с места.

Яна вновь кивнула и, сунув конверт за пояс джинсов, натянула пониже кофту. Охранник обошел раздевалку, открыл и закрыл несколько шкафчиков и, пожелав Яне хорошего дня, вышел.

Кажется, все эти психологи рассказывали о том, что для саморазвития полезно выходить из зоны комфорта. А что делать, когда тебя из нее вышвыривают?

Яна на ватных ногах добралась до утилизатора и нажала на кнопку. Запихнув скомканную одежду в приоткрывшийся проем, она потерла лицо ладонями и направилась в сторону туалетов. Конверт, засунутый за пояс джинсов, обжигал голый живот.

Глава 7

Когда каждый твой день — на репите лишь слезы и ссоры.

«Я не часто бываю в Москве», — написала Лялька LastGreen’у во вторник утром, надеясь, что уж сегодня-то Ромка зайдет сюда под ее паролем и увидит эту переписку.

LastGreen ответил около трех часов дня: «Напиши, когда будешь, забьемся. Только чуть заранее. Я тоже не всегда свободен».

Лялька с колотящимся сердцем написала «ок», осознавая, что это все больше похоже на начало переписки с Андреем. Не по фразам, а по ее ощущениям. Ее будто откинуло на два с лишним месяца назад. Ту переписку Ромка пропустил, опомнившись в самый последний момент и едва не потеряв ее в прямом смысле. Сейчас он тоже, кажется, все пропускал.

Умом Лялька понимала, что в первой половине дня он в универе, потом на практике, но есть же вечера! То, что его вечера заняты Рябининой, Лялька старалась игнорировать изо всех сил. Она уговаривала себя не звонить ему. Подождать хотя бы до вечера. В конце концов, у него там только второй день практики. Вдруг их там завалили работой? Но все-таки не утерпела.

Ромка ответил не сразу. По щелчкам поворотника Лялька поняла, что он в машине.

— Ты куда-то едешь? — вместо приветствия спросила она.

— Возвращаемся с завода. Минут через двадцать Димку домой завезу.

Лялькино сердце едва не выскочило из горла.

— Зайдешь?

— Э-э-э, нет. Прости. Я не один. Везу еще помощницу отца и Машу, поэтому…

— Да я просто так спросила, — огрызнулась Лялька, потому что обычно чутко улавливающий ее настроение Ромка был сейчас совершенно на другой волне.

— Хорошо, — рассеянно отозвался Ромка, явно отвлекаясь на кого-то рядом с ним. И Лялька даже знала, на кого именно.

— Ладно, пока, — сказала она и, против обыкновения, не стала бросать трубку.