Серебряная книга романов о любви для девочек - Мария Чепурина

– Анька весь день смотрела на Удинцева!

– Дианка весь день не отводила глаз от Яблокова!

– А Алина-то, Алина! Видела?

– Да, у них со Щипачевым точно все уже готово! Интересно, поцеловаться успели?

– Ну, само собой! Ты что, не видела, как они куда-то вместе бегали?

– Когда?

– Между пятым и шестым танцем.

– Да они всего-то станцевали вместе раз пять!

– Нет, шесть! Ты плохо смотрела, Катя! – гордо заявила Лена. – А вот Любка танцевала по разу с Коровиным, Тильком, Удинцевым, Дымовым и два раза – с Яблоковым!

– Ваше-то какое дело? – смущенно буркнула Люба, плюхаясь попой на кровать.

– Куда садишься?! – закричала Ухина. – Там же карты! Мы с Ленкой в подкидного собирались!

Люба встала.

Катька начала было бранить ее за бестолковость, но тут Лене в голову пришла интересная мысль:

– Ты целовалась, Любка? – спросила она.

– В смысле?

– Ну, с парнями? В губы?

Люба еще больше засмущалась, подумала: «Чего им надо от меня?» – но не смогла со-врать:

– Нет, ни разу.

– Отлично! – заявила Лена. – Значит, наши карты обрели способность видеть будущее! Вы не знаете? Есть поверие такое: если нецелованная девушка посидит на картах, они станут гадательными!

Мысль о гадании была воспринята на ура. Катя побежала собирать девчонок. Пока она отсутствовала, Лена показала новую заставку на мобильном телефоне и сообщила Любе, хотя та и не просила, статистику медленных танцев по всем девчонкам, а также свои выкладки в плане того, кто в кого влюблен. И как назло, насчет увлечения самой Багрянцевой не ошиблась! Но Любе и в этот раз повезло. Появление Кати вместе с желающими погадать Аней, Алисой, Алёной, Алиной и Изой избавило от обсуждения факта двух танцев с Сашей и необходимости оправдываться.

Гадание оказалось делом более веселым, чем танцы. Минут через двадцать появилась Женя, а потом даже Диана, так активно призывавшая всех спать. Еще через полчаса две девочки уснули на кровати Любы, три – усиленно клевали носом. Но гадание продолжалось, никто не сдавался.

Когда очередь дошла до Любы, она сняла часть колоды и загадала на Сашу Яблокова. Лена Лепетюхина, раскинув карты, сообщила:

– Он думает о тебе!

– Что, прямо сейчас? – улыбнулась Багрянцева.

– Да, – сказала Лена с важным видом.

Спустя пять минут Любе понадобилось отойти в туалет. Проходя мимо комнаты, где жили Саша с Пашей, совершенно неожиданно из-за двери услышала голос Яблокова:

– Думаю, одна она в этот люк не полезет.

– А вдруг полезет?! – отозвался Паша. – Мы не должны допустить этого!

– Да ладно тебе… Струсит… Ведь она девчонка… Впрочем… Может и полезть… Весь день думаю об этом.

Когда пораженная Люба вернулась к себе, то ее встретила горячая дискуссия:

– А я тебе говорю, у Собчак ЭТА заставка! – заявляла Лена.

– А я тебе говорю, что не эта! – отвечала ей Алина. – Уж ты мне поверь. Я как бы журналы читаю. У нее теперь котенок там стоит, а эту ерунду она уже неделю как стерла!

– Пролетела ты, Ленка, – ехидно сказала Алена.

Казалось, Лепетюхина вот-вот расплачется.

Первый учебный день второй четверти ознаменовался двумя громкими скандалами. В обоих, как ни странно, была замешана бесцветная Ирина Сухих.

Началось все с того, что Алина, Алиса и Алена сменили имидж. Их волосы теперь были покрашены в цвет «Бургундский красный». Девочки блистали новыми белыми сапожками со стразами, малиновыми штанишками, шоколадными юбчонками, сливочными свитерками и натуральными шубками.

– Это от «Диора», – объясняла Алиса непосвящённым. – Это «Дольче и Габбана». А вот это «Жирофле». Ну, долларов шестьсот-семьсот, наверно… Папа из Москвы привёз.

Первым уроком была биология. Молодую Анну Павловну так и не признали, но за время каникул все так набесились, что десять минут класс просидел смирно.

…Пока не вошла опоздавшая Ира.

Стоило бедняжке появиться, как парни принялись тыкать в нее пальцем, девочки раскрыли рты, а у Алины и ее подруг лица вытянулись. И вовсе не потому, что класс так ненавидел Иру. Обычно ее попросту не замечали. Но не в этот раз!

Кофта на Ире была точь-в-точь Алинина. Юбка – как у Алисы. Ну а туфли полностью повторяли Аленины «Гуччи».

На перемене все девчонки столпились вокруг Сухих – где ей удалось добыть столь дорогие вещи? Ведь все знают, что мать ее всего лишь кондуктор, а папа вообще на пенсии.

– Ну, как где? – прошептала Ира, ежась. – Как всегда, на рынке.

Алина бушевала. Алиса рвала и метала. Алена хваталась за голову. Как на рынке? Быть не может! Это же фирменные вещи!

Но Ира клялась и божилась, что весь гардероб обошелся ей в полторы тысячи рублей.

Провели экспертизу. Девчонки убежали в туалет, сняли там свои обновки и тщательно рассмотрели их снаружи и изнутри. Один к одному! Только у Ирины был ярлычок с надписью «Сделано в Китае», а фирменные наряды троицы имели лейблы из точно такой же ткани, с названием известных домов моды.

Лена с Катей тут же разнесли по классу, что шмотки поддельные! Парни и девчата не могли удержаться от смеха.

– Да у них все, от мозгов и до трусов, поддельное! – выкрикнул Сережа.

А ведь еще недавно он так вился вокруг троицы и почти стал бойфрендом Алины!

Услышав это, Люба передумала влюбляться в него. На турбазе она ощутила обиду на Сашу: помогать не хочет, да еще задумал для чего-то помешать ей! Весь остаток каникул Багрянцева лелеяла в своей душе образ почти забытого Сережи. Вот, будет знать этот противный Сашка!

Но после предательского выкрика влюбляться в Щипачева сразу расхотелось. Очень мило будет, если когда-нибудь, поссорившись с Любой, он тоже станет во весь голос говорить всякие гадости о бывшей подруге!

– Вот цирк с этими модницами, – отдувалась Аня. – Клянусь Аматэрасу! А ты почему не смеешься?

– Да вот, предчувствие какое-то плохое, – отвечала Люба.

И, увы, не обманулась.

Третий урок начался как обычно. Шла литература. Учительница читала вслух чей-то рассказ. Минут пять Люба слушала, потом заскучала: там не было ни слова ни о царских временах, ни о тайных социалистических организациях. От нечего делать они с Аней вновь завели переписку. Выяснилось, что эльфее не понравились книги Толкина, и она опять пересмотрела свои взгляды на мир. Теперь Пархоменко вступила в ряды поклонников анимэ – японских мультиков. Вместе с соратниками она занималась в кружке рисования, располагавшемся неподалеку от школы в старом здании, известном Багрянцевой, с недавних пор изрядной специалистке по краеведению, как дом владельца шерстяных фабрик Левкоева. Теперь и на уроках Анька рисовала раскосых девочек, без конца бубня что-то про сегунов, самураев, камикадзе и свой грядущий переезд в Японию. Потом она шепнула: