«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России - Сергей Владимирович Татаринов

Грею, в настоящее время ведутся переговоры о том, чтобы российское правительство выпустило заем для размещения на Лондонской бирже. При этом подразумевается, что правительство России хочет получить кредит в Лондоне на сумму в 20 млн фунтов стерлингов для выплаты процентов по российским внешним займам, финансирования покупок российского правительства на английской бирже и обеспечения возможности российским членам биржи, желающим ремитировать[211] деньги в Лондон, оплатить их задолженности в отношении как старых, так и новых финансовых операций. Лорды-уполномоченные Казначейства его величества [е. в. далее] понимают, что выпуск такого займа в условиях современного состояния финансового рынка невозможен без содействия правительства е. в. Намереваясь способствовать этой операции, они будут рады, если сэр Эдуард Грей представит следующие предложения на рассмотрение правительства России.

Их светлости предлагают, чтобы сумма в 8 млн фунтов стерлингов золотом была доставлена из России в Банк Англии, по получении которой банк предоставит кредит правительству России на эту сумму, а правительство е. в. в этой связи будет время от времени проводить дисконтирование по российским казначейским векселям на последующую сумму в 12 млн фунтов стерлингов в связи с тем, что средства будут требоваться в течение 12 месяцев.

Предлагается, чтобы эти векселя были представлены в фунтах стерлингов, подлежали оплате в Лондоне и имели срок действия, не превышающий 12 месяцев, и что ставка дисконта будет определяться на базе ставки, по которой правительство е. в. время от времени имеет возможность занимать деньги для собственных нужд. Таким образом, правительству России будут предоставлены все преимущества, которые может дать влияние правительства е. в. на Лондонской бирже.

Темой обсуждения по этому соглашению должен стать вопрос о том, что из общей суммы кредита примерно в 20 млн фунтов стерлингов, которые таким образом будут в распоряжении правительства России, 8 млн фунтов должны использоваться на цели, связанные с развитием торговли и промышленности, т. е. чтобы дать возможность российским биржевикам осуществить переводы своим английским кредиторам. Кроме того, оставшаяся сумма примерно в 12 млн фунтов стерлингов должна быть предназначена исключительно для выплат по купонам российских внешних обязательств (внешнего долга) и процентов по прочим внешним обязательствам российского правительства, которые выплачиваются в Лондоне, а также финансирования закупок российского правительства на британском рынке. Правительство е. в. не готово рассматривать варианты, когда какая-то часть кредита будет использована на цели ремитирования в Россию или финансирования российских закупок за пределами Соединенного Королевства. Это единственная причина, по которой правительство е. в. считает возможным предоставление таких благоприятных условий для предложенного выше займа.

Сумма в 8 млн фунтов стерлингов золотом будет, естественно, доставлена в Банк Англии за счет российского правительства, но правительство е. в. должно быть готово обеспечить для золота страхование по доступной цене Управлением страхования военных рисков Великобритании, равно как и обеспечить любую защиту военно-морскими силами, какую в силах правительства предоставить.

Если сэр Эдуард Грей согласен с этими предложениями, их светлости будут рады, если он окажет содействие в их представлении правительству России[212].

Согласно же воспоминаниям Барка, он требовал, чтобы послу России в Лондоне А. К. Бенкендорфу[213] «были даны инструкции добиться открытия кредита на полную сумму в 200 млн рублей, без высылки золота из запаса Государственного банка. По этому поводу Сазонов заметил, что такие инструкции, конечно, могут быть даны графу Бенкендорфу, но, зная характер англичан, он вперед может сказать, что они благоприятных результатов дать не могут, так как полученный от британского правительства ответ, несомненно, серьезно продуман, все обстоятельства строго взвешены и от своей точки зрения англичане не отступят. Я на это возражал, что если вести переговоры с таким убеждением, будто никаких улучшений в предложенных условиях нельзя добиться, то, само собой разумеется, всякие переговоры окажутся безрезультатными и роль России на дипломатическом поприще сведется лишь к получению соответствующих указаний от других великих держав…»[214]

Конечно, можно еще долго продолжать цитировать пламенную речь Барка в его собственном изложении, написанную им через много лет, но и так совершенно очевидно, что автор помнит только то, что хочет, и так, как он это представляет, собственно говоря, подходящим для реабилитации своего имени в глазах потомков. При этом Барк совершенно определенно намекает на англофильство, которым Сазонов «заразился» во время своей работы в российском посольстве в Лондоне сначала в качестве 2-го секретаря в 1890–1894 гг. при после Стаале[215], а затем уже советника в 1904–1906 гг. все при том же Бенкендорфе. Даже назначение в январе 1917 г. Сазонова послом в Великобританию после отставки с министерской должности и смерти Бенкендорфа Барк старательно увязывает с этим его качеством: «Он [Николай II] считал, что ввиду своего англофильства Сазонов будет очень полезен в Лондоне, однако опасался его чрезмерной уступчивости перед англичанами на посту министра иностранных дел»[216]. Совершенно очевидны попытки Барка отвести от себя подозрения со стороны будущих поколений в работе на англичан и отвлечь внимание от собственной персоны, переведя стрелки на другого человека.

Безусловно, я не могу исключать, что оба упомянутые министра были небезупречны в своих «деловых отношениях» с британцами. Вот, например, как вспоминает об этом впоследствии министр торговли и промышленности князь В. Н. Шаховский[217]: «По вопросу о наших денежных отношениях с англичанами я всегда был в резком разногласии и с Барком, и с Сазоновым. Оба они были под каким-то обаянием перед англичанами и опасались их неудовольствия»[218]. Учитывая тон выступлений князя по этой проблеме не потом, через десятилетия, а в момент обсуждения в Совете министров вопросов об отправке русского золота за границу, я склонен ему верить. Шаховский прозрел не через много лет, уже находясь в эмиграции, а говорил об этом прямо в присутствии и Барка, и Сазонова.

Досталось в мемуарах Барка и бывшему агенту Министерства торговли и промышленности в США Рутковскому[219], который «оказался еще большим англофилом, чем наши дипломаты». В подписанной Бенкендорфом и Рутковским телеграмме, которая, по мнению Барка, имела «характер ультиматума», указывалось, что «англичане оказывают нам огромную услугу, предлагая открытие кредита при условии высылки золота». Таким образом должно обеспечиваться «две пятых» суммы кредита. Притом дипломаты подчеркивали, что «это — основа их предусмотрительной и разумной финансовой политики, и от этого принципа они отойти не могут, условия, предлагаемые нам, чрезвычайно выгодны, и необходимо изъявить наше согласие в возможно скорейшем времени, так как промедление переговоров может лишь вызвать крайне неблагоприятное впечатление»[220].

Безусловно, можно понять и сложное положение Министерства финансов. Ведь уже к концу 1914 г. расходы на военные действия превысили 2,5 млрд руб., «превзойдя издержки на всю русско-японскую войну»![221]

Как помнит