Моя вина - Мерседес Рон

Я остановился.

– Что я за это получу?

Когда я повернулся к ней лицом, самодовольная улыбка расползлась по ее красивым губам.

– Ты получишь спокойствие, Ноа.

Она смотрела мне в глаза не моргая.

– Если ты уйдешь с вечеринки, ты возьмешь меня с собой. Мне меньше всего хочется провести вечер в окружении незнакомых людей.

– Извини, Рыжая, но как ты могла убедиться, работа таксиста – это не мое, – ответил я.

– Ну, придумай что-нибудь, чтобы нам уехать вдвоем, потому что я не собираюсь играть роль идеальной дочери, пока ты сматываешься на свои нелегальные автогонки.

Черт! Услышав это, я занервничал:

– Ладно, я что-нибудь придумаю.

Я согласился только, чтобы успокоить ее. Я уйду незамеченным.

– Потрясающе, как тебе удалось всех обмануть? Ты знаешь, моя мама убеждена, что ты идеальный сын.

– Я совершенен во многих делах, любовь моя, – сказал я. Беседы с Ноа меня заводили. – Я могу тебе это продемонстрировать, когда захочешь.

Ноа закатила глаза и посмотрела на меня с нескрываемым самодовольством. Обычно девушки липли ко мне. Я одним взглядом приковывал их к себе, и они делали все, чтобы мне угодить. Так было всегда, начиная с моих четырнадцати лет, когда я понял, на что способны женщины ради привлекательного лица и мускулистого тела.

И вот передо мной стояла Ноа, которая бросала мне вызов за вызовом и не трепетала в моем присутствии.

– Это то, что ты говоришь девушкам, чтобы затащить их в постель? – спросила она презрительно. – Со мной это не сработает, можешь поберечь свои силы.

В этот момент я представил себе, как снимаю с нее платье и делаю все то, что сводит женщин с ума. Было бы забавно увидеть ее в таком состоянии.

– Не волнуйся! Мне нравятся женщины, а не девчонки с косами и веснушками.

– Я не ношу косы, идиот.

Я засмеялся. Вот теперь мне захотелось увидеть ее с косичками.

– Думаю, мы договорились, – сказал я, намереваясь уйти.

Ноа криво улыбнулась.

– Ну, если для тебя отдавать приказы значит договориться…

– Вижу, ты меня понимаешь. Прощай, сестренка.

Выйдя из комнаты, я прислонился к стене. Черт, я никогда раньше не терял контроля над собой до такой степени. Я чувствовал себя беззащитным, как тринадцатилетний пацан. Вытащив свой мобильник, набрал сообщение:

Заеду к тебе перед вечеринкой.

Мне нужно было выпустить пар, и лучшим средством для этого была Анна.

Двадцать минут спустя я был у ее двери. Анна была моим идеальным прикрытием для таких событий, как эта ночь. Она была дочерью одного из крупнейших банкиров в Лос-Анджелесе, и наши отцы знали друг друга еще с университета. Анна взрослея, мучала меня своим вниманием, и я еще в ранней юности отдал себя на ее милость. Мы учились познавать друг друга и ничего не требовали взамен – никаких объяснений, вообще ничего.

Анна открыла дверь.

– Что ты собираешься делать? – спросила она, когда я запер дверь изнутри и взял ее на руки.

– А как ты думаешь? – ответил я, бросив ее на кровать.

Анна улыбнулась и начала провокационно стягивать с себя платье. У нее были распущенные волосы и платье такое короткое, что мне не нужно было снимать его, чтобы добраться, куда я хотел.

– Мы опоздаем, – шептала она, приближая свое лицо к моему и целуя меня в губы.

– Да наплевать, – ответил я, приводя ее в исступление, и сам достигая спокойствия, которого так жаждал с тех пор, как Рыжая ворвалась в мою жизнь.

Пятнадцать минут спустя я курил и завязывал галстук на балконе Анны.

Она вышла ко мне. Платье вернулось на место, волосы были аккуратно причесаны, а губы распухли от поцелуев, которыми мы так страстно обменивались.

– Как я выгляжу? – спросила она, провокационно прислоняясь ко мне.

Я внимательно посмотрел на нее. Она была хороша. Прекрасное тело, темно-каштановые волосы, карие глаза… Меня всегда интересовало, почему у Анны не было постоянного парня. Она была достаточно красива, могла иметь рядом с собой кого захочет, а вместо этого тратила время на кого-то вроде меня.

– Прекрасно, – сказал я, делая шаг назад. Мне нужно было несколько минут спокойствия, чтобы докурить и подготовиться к предстоящей ночи.

– Ты нервничаешь из-за Ронни? – спросила Анна, опершись о перила и не подходя ко мне близко.

Она понимала, когда мне нужно было пространство, когда я хотел побыть один. Вот почему я всегда к ней возвращался.

Затянувшись, я с удовольствием выпустил дым:

– Я не нервничаю. Скорее, раздражен.

Она смотрела на меня с любопытством.

– Твоя мачеха?

Она знала о браке моего отца и о моем отношении к нему, хотя я старался, как мог, не афишировать этого.

– Ее дочь, – ответил я, гася сигарету о подошву ботинка.

Она удивленно подняла брови и с интересом наблюдала за мной.

– Она не знает, кто я и на что способен, – объяснил я.

– Хочешь, я ей все объясню? – предложила она.

Представив себе, как Ноа и Анна беседуют обо мне, я засмеялся:

– Нет. Мне просто нужно, чтобы она держала рот на замке и не лезла в мои дела.

Она кивнула и улыбнулась.

– А ты не хочешь сбить ее с правильной дорожки? – спросила она.

На мгновение эта мысль меня заинтересовала.

– Пожалуй, наоборот. Я не хочу, чтобы она доставляла мне неприятности, как прошлой ночью, – уточнил я.

Ветер пошевелил волосы Анны и оголил ее шею. Я подошел к ней и мягко отодвинул прядь волос. Я искал то, чего там не было – татуировку, татуировку с узлом. В этот момент я хотел поцеловать именно эту татуировку…

Я отвернулся.

– Пойдем, – сказал я, подталкивая ее к двери. – Мы опоздаем.

Как только Ник ушел, я села на кровать, чтобы перевести дыхание.

Гонки. Боже мой, это было мое слабое место. Это была одна из немногих вещей, унаследованных мной от отца, в компании которого я провела так немного времени. Я наперечет помнила те недолгие моменты, когда мы были вместе. Помню, как сидела на полу у его ног, а по телевизору показывали гонки на серийных автомобилях. Мой отец был одним из лучших гонщиков своего времени до тех пор, пока что-то пошло не так.

Я помню лицо моей матери, когда она категорически запретила мне приближаться к машинам, гонкам и всему, что связано с этим миром. Уже в десять лет я отлично водила. Когда мои ноги стали такими длинными, что я могла дотянуться до педалей, отец разрешил мне участвовать в гонках вместе с ним. Это было одно из самых ярких впечатлений моей жизни. До сих пор помню состояние эйфории, вызванное скоростью, визгом и шумом колес. Все теряло значение. Были только я и машина.