Все о мире Ехо и немного больше. Чашка Фрая - Александр Шуйский

С одной стороны – никак. Все дается нам в ощущениях, никакой другой картины мира, кроме той, которую мы воспринимаем, у нас нет. С этой точки зрения мы все живем каждый в своем наваждении.

Вопрос всегда в полученном опыте.

Когда-то очень давно я спросил одного молодого человека, что, кроме удовольствия побыть в искусственно моделированной среде, могут дать ролевые игры. И он ответил мне с большой убежденностью – опыт!

– ?Вот смотри, – сказал он, – ситуация: герой подходит к воротам города или замка и должен убедить стражников впустить его. Это же живые навыки! Ты учишься! Это потом очень пригождается в жизни!

– ?Ничего подобного, – сказал я. – В ситуации с реальным замком стражники просто не станут тебя слушать. Они начнут стрелять. И очень метко.

(Это не означает, кстати, что ролевые игры ничего не дают. Разумеется, я так не считаю. Это прекрасный способ познакомиться с самим собой, условные ситуации вообще прекрасно знакомят нас с самими собой, а наваждения – особенно.)

Когда мы находимся в замкнутой сфере своих представлений, ее центральная фигура – мы сами, а мир полностью нам подчинен, вот в чем главная отличительная черта наваждений. У наваждения нет фидбэка, за одним только исключением: если тот, кто строит наваждение, в состоянии воспроизвести в нем полностью весь мир, во всех деталях, если его внутренний опыт (хотя бы в потенциале) способен вобрать все имеющиеся во всемирном поле возможные конфигурации – вот тогда его наваждение не будет отличаться от реальности.

(Но тогда речь, извините, не идет о человеке. Поэтому этот случай мы рассматривать не будем. Хотя, забегая вперед, я полностью согласен с формулировкой «совершенное безумие».)

Потому что все проверяется опытом. В наваждении нет необходимости выносить опыт – просто меняются условия игры, мир подстраивается под игрока, игрок скорее поменяет мир, чем будет осваивать новый опыт.

Вот как с этими стражниками. В реальности они пришлого одинокого гостя и слушать бы не стали, – что ж, этот вариант не подходит, берем тот, в котором стражники разговаривают и даже договариваются. Это и есть построение мира под собственные навыки.

При наваждении наращивается (трансформируется) навык.

В реальности – наращивается (трансформируется) опыт.

Наваждение всегда либо равно тому, кто находится в его центре, либо меньше, чем он.

Реальность – всегда больше.

Да, в наваждениях мы тоже получаем опыт, но у нас нет необходимости его трансформировать, осваивать, у нас нет необходимости менять себя. То есть можем поменять, если захотим, – но принуждения к этому нет.

В реальности без трансформации опыта мы не получим от нее необходимый отклик. Или получим отклик, который нам совсем не понравится.

Одна из любимейших моих книг – это «Принц и нищий» Марка Твена. Том Кенти до того, как попасть в королевский дворец, несколько лет «играет» в принца. Настолько, насколько это для него возможно. Даже, помнится, учит латынь, что для него, нищего мальчика, – невероятные высоты. То есть получает навыки.

При этом попав в настоящий королевский дворец, он обнаруживает, что система взаимоотношений высшей знати, низшей знати, армии и простонародья – гораздо сложнее, чем он мог себе представить. Всех его навыков, полученных в ходе ролевой игры в «принца» хватает только на то, чтобы сойти за безумца. И, кстати, спасает его в итоге его очень доброе и храброе сердце. То есть то, что он получил опытом, а не навыками. А отнюдь не скверная латынь или умение подражать цветистым речам царедворцев. Вот они как раз в реальности оказались признаками безумия.

У принца, попавшего в среду нищих, нет ни малейшего навыка жить в этой среде, зато есть куча опыта общения с куда более сложными людьми, чем семья Тома Кенти. И что в итоге? В итоге он очень быстро находит себе свиту, выходит из нескольких очень тяжелых ситуаций – и успевает прервать коронацию, а также вернуть себе то место и положение, которое считает своим.

Оба получают массу новых навыков. Но опыт Тома при этом остается опытом нищего мальчика – хотя и невероятный для этого нищего мальчика. А опыт Эдуарда остается опытом принца – точно такой же невероятный для принца. Реальность реагирует на нищего как на принца, а на принца – как на нищего, но ни тот, ни другой при этом не подчиняются ей, но, меняя себя, получают отклик от реальности, снова меняют себя, снова получают отклик – и так пока не меняются местами обратно, то есть не приводят реальность в соответствие с собственным «наваждением» (персональным восприятием себя).

Это и есть точка отсчета. Когда мы охвачены наваждением, нам не нужно менять реальность. Мы и так прекрасно справляемся – воображая себя принцем, Том Кенти палец о палец не ударил для того, чтобы привести воображаемую среду в соответствие с реальной. Нам более чем достаточно самого наваждения. Опыт внутри наваждения остается навыком до тех пор, пока он не опробован на реальности. Пока не получен фидбэк, причем не просто фидбэк, а некое нарушение стабильности, некая «проверка материала». Вот тогда навык превращается в опыт.

Проще говоря, чтобы опробовать, хороша ли твоя латынь на самом деле (которая совершенна в мире твоих представлений), придется заговорить на ней с кем-то, кто знает ее лучше, чем ты сам.

Но для этого необходимо выйти за рамки наваждения. Тут никуда не денешься.

И вопросы, и ответы:

Вопрос читателя: Зачем Джуффин отправил Макса в далекое и долгое путешествие в Куманский халифат, а затем еще и в Черхавлу, если можно было просто спрятать Мелифаро в пригоршню и попасть в Кумон Темным Путем?

М.Ф.: Ну так ясно же (теперь), чем занимается сэр Халли в Тайном Сыске – прежде всего, обучением своих сотрудников. А тут можно обучить кучу народу сразу: Макса с Кофой отправить в Уандук, на дело, Мелифаро подольше подержать в состоянии транса – когда еще такой опыт доведется получить. А спрятать Мелифаро в пригоршню и попасть в Кумон Темным Путем можно было в любой момент – если Макс с Кофой не справятся. Я хочу сказать, что на самом деле риска-то не было. Но если бы об этом знал Макс (подозреваю, что Кофа знал и относился к поездке как к заслуженному отпуску, он Куманский Халифат очень любит), он бы, конечно, не выложился целиком. Ну, это известная методика обучения: моделируется игровая ситуация, но ученик считает, что ситуация самая что ни на есть настоящая.

Вопрос читателя: Макс упоминает, как на Темной стороне Шурф однажды сказал, что воспоминания и наваждения бывает невозможно отличить друг от друга. При этом здешний Шурф, кажется, придерживается иной точки зрения. Возможно, неким образом Коба дает ответ и на данный вопрос, когда отвечает Максу насчет «не так и не этак» (если трактовать это как «все может быть и так, и этак»).

Но все же: как отличить воспоминание от наваждения?

М.Ф.: Как отличить воспоминание от наваждения? – да никак. Потому что, по большому счету, они суть пережитый нами опыт. То есть одно и то же.