Первый человек - Ксавье-Мари Бонно

— Нужно учитывать топографию этой пещеры, — пояснил он, прикрывая глаза рукой. — Она идет вверх. Все время вверх. Человек начинает подъем с глубины меньше тридцати восьми метров и быстро оказывается на уровне поверхности, а потом еще на несколько метров выше.

Полено вспыхнуло, и пламя отразилось желтыми завитками на темных стенках камина.

— Нет никаких причин считать, что там нет второго и третьего залов. Святилище было больше, и в прошлый раз мы раскопали не все. Это очевидно.

Он перевел взгляд на Полину и несколько секунд смотрел на нее.

— Вы согласны со мной, да?

— Да, профессор.

— Но это место приносит вред и гибель. Будьте осторожны!

— Почему?

— Вы знаете, что Кристина много копалась в этих историях о магии людей солютрейской и мадленской культур. Мне так и не удалось по-настоящему узнать, что она нашла. Эту часть своей работы она держала в тайне.

Профессор посмотрел, как Полина отреагировала на эти слова, потом заговорил снова:

— Вы знаете, что она проводила опыты с некоторыми видами магии?

— Нет, я этого не знала!

— Она последовала примеру Карла-Густава Юнга — одного из отцов психоанализа. Юнг долго жил среди индейцев народа пуэбло и среди африканских народностей. Он никогда ни с кем не говорил об этом по-настоящему… Это было для него чем-то вроде тайного сада мудреца. Он не хотел, чтобы над ним из-за этого смеялись. Однако большинство людей, знавших Юнга в то время, рассказывали, что после путешествий он сильно изменился… И что именно после путешествий он начал писать ту свою впечатляющую работу, которая произвела большой переворот в психологической науке.

Неожиданное воспоминание взволновало профессора; это было заметно по его дыханию, которое стало чаще. Он подождал, пока оно придет в норму, и продолжил свой рассказ:

— Я хорошо знал Кристину в эту пору ее жизни и могу вам сказать: эксперименты изменили ее. Она прикоснулась к этой магии начала времени перешла ту границу, которую мы отказываемся перейти, боясь услышать упреки коллег. Поверьте мне, Кристина не такая женщина, чтобы чего-то бояться!

Профессор сжался в своем кресле, и воротник его твидовой куртки накрыл ему затылок.

— Хотим мы того или нет, мы живем в иудео-христианском мифе. Вся наша культура может быть объяснена согласно этому мифу. А человек времен палеолита не знал этого мифа, как не знали его все первые народы.

Кристина хотела раскрыть эту тайну, на ее основе истолковать настенные изображения и понять мысли Первого Человека. Сделать то, что еще никому никогда не удавалось. Это был бы большой шаг вперед в науке о человеке.

— Но какая же у нее огромная гордыня!

Палестро пристально посмотрел на Полину и сказал:

— Без такой гордыни нельзя совершить ничего великого!

И начал носком ботинка вталкивать камешки в борозды, оставшиеся в полу комнаты с прежних времен, когда она была складом. Столкнув несколько штук, он произнес вполголоса:

— Глубина колодца, который находится на дне пещеры Ле-Гуэн, около двадцати метров. Дальше — неизвестность. Там может ничего не быть, а могут быть проходы. Будьте осторожны.

— Почему я должна быть осторожной?

— Потому что в святилище Первого Человека нельзя проникнуть, не рискуя собой.

Торговый центр был похож на декорацию к плохому научно-фантастическому фильму: здание, состоящее из одних острых углов. Он возвышался над развалинами древнегреческого порта Лакидон: Марсель возвел средоточие своей торговли на памятниках своего древнего прошлого. В праздничные дни половина жителей города топталась здесь. Сегодня утром Барон тоже был в их числе: он искал рождественский подарок для Евы — не духи и не украшение, а вещь высокого класса. Но что? Его воображение спотыкалось на границе, переход через которую он считал почти невозможным, — той, которая разделят мужской и женский вкусы.

Сам он на месте Евы согласился бы на оперную сумочку[21]. Но что понравится ей?

Де Пальма быстро прошел через отдел белья: он плохо представлял себе, как стал бы покупать такие легкомысленные вещи, и к тому же ничего не понимал в размерах. Продавщица отдела — вульгарная накрашенная блондинка с волосами цвета утреннего солнца — смотрела на него так сердито, как будто он находился на запретной территории. Он остановился перед входом в отдел дамских сумок. Сумка Евы ему не нравилась — слишком броская. Но ему хотелось удивить ее чем-то более необычным.

Де Пальма вспомнил маленький, послушный легкому касанию пальца компьютерный планшет Полины Бертон. Этот двойной концентрат высоких технологий потряс его. Бессур уверял, что все его собрание оперных записей можно вместить в одно такое маленькое устройство.

Это понравится Еве, решил де Пальма и пошел в отдел компьютерной техники. Но в тот момент, когда он сходил с эскалатора на нужном этаже, позвонил Местр.

— Я нашел кое-что по делу о смерти Фортена. Есть свидетель… Думаю, мы сейчас же должны встретиться с ним.

— Где?

— На Поркероле[22].

— Красивое место. Ты поедешь со мной?

— Нет.

— Почему?

— Я сейчас в Торговом центре, делаю покупки к Рождеству.

— Тогда я сдаюсь.

— Фамилия человека, с которым ты должен увидеться, — Мартини. Это капитан порта. Он был очень близко знаком с Фортеном.

Восточный ветер отступал, но боролся за каждый клочок территории между островом Пор-Кро и островами Леванта и уносил с собой запахи эвкалипта и сосен. Пристань на Поркероле была мокрой от брызг. В конце набережной стоял белый сборный дом, принадлежащий капитану.

— Рад вас видеть! — приветствовал своего гостя Мартини. Фуражка плотно сидела у него на голове. — Уже много дней я жду этой минуты.

— Почему ждете? — спросил де Пальма и выбросил сигарету.

— А чего вы хотите? Я не верю, что смерть Фортена — случайность. Это был ныряльщик, не имевший себе равных. В море для него не существовало тайн.

Капитан порта был худощавым человеком в поношенном, но имевшем приличный вид дождевике и парусиновых туфлях. Он пригласил Барона в дом. Там на синем письменном столе из огнеупорного пластика были разбросаны несколько морских карт. Ослепительные лучи солнца били в окна. Мартини опустил жалюзи и сел за стол. Де Пальма снял куртку, вынул из нагрудного кармана записную книжку и устроился напротив хозяина.