Мечтать о такой, как ты - Татьяна Веденская

– И ты должна быть мне благодарна, что я избавила тебя от этого ничтожества! – невозмутимо добавила она.

Так, весело и здорово, мы докатились до дачи, где я надеялась забиться в Розочкин дом и все два дня не видеть маму, а главное, не слышать ее голоса. Но не тут-то было, потому что выяснилось, что плакат не зря предрекал мне проблемы.

– Надя, как это понимать?! – взвизгнула мама, когда мы вошли на участок.

Оказалось, что на даче за несколько месяцев случилось много перемен – у нас появились новые соседи. Матвеевы, что жили справа от нас, продали участок каким-то энтузиастам дачного дела. Энтузиасты за то время, что меня не было на даче, уже успели не только огородиться ржавой сеткой-рабицей, но и выкопали посреди матвеевского огорода большущий котлован под будущее семейное гнездо.

– Что это значит! – еле дышала от возмущения мама. Это был тот редкий случай, когда я была полностью с ней согласна. Та самая елочка, которая была много лет назад посажена папой, каким-то неведомым сказочным образом оказалась по ту сторону ограждения. Ее зеленые разлапистые ветки свисали к нам, но ствол был надежно офлажкован рулонной ржавой рабицей.

– Какого хрена! – раскрыла рот я. – Немедленно к ответу!

– Что вам надо? Это наша территория! – Из матвеевского фургончика в полной боеготовности на нас с мамой вылетела баба лет тридцати-сорока, с большим, болтающимся поверх джинсов животом и крутыми мужицкими плечами.

– С каких это пор?! Кто вам такую чушь сказал! – чуть не задохнулась мама. – Эту елку еще мой муж посадил!

– Значит, ваш муж ее посадил не на вашей земле! Мы этот участок купили, так что…

– Что? Немедленно уберите эту вашу дрянь! – Мама с бесконечным презрением потрясла рабицей.

Я отошла в сторонку и впервые за долгое время порадовалась, что у меня такая боевая мама. Потому что, если бы разбираться пришлось мне, я бы отступила, не дав бою даже разгореться как следует. А тут – дамы рвали друг друга на мелкие кусочки, только летели клочки по закоулочкам, как в сказке.

– Только посмейте тронуть мой забор! Он денег стоит!

– Я вас засужу! Дом строите? Без дома не боитесь остаться? – ехидничала мама.

– Что-о? Вы мне угрожаете? – чуть не задохнулась от гнева дама с животом.

– Ни в коем разе. У вас есть разрешение на строительство? Вы не имеете права на дачном участке копать такие огромные котлованы!

– Вы что, все еще в СССР живете? – диким смехом захохотала соседушка.

Меня передернуло. Папина дача была моей отдушиной, моим самым любимым местом на земле, где я могла сесть у огня и слушать тишину. Тишины теперь не предвиделось. Как бы там что дальше ни сложилось, а папину елку мама решила отвоевать любой ценой.

– Я это так не оставлю! Даже не думайте, что это сойдет вам с рук! – кричала мама в окно, пока я кормила ее ужином.

– Мам, давай спокойно посидим и подумаем, что делать, – попыталась я вмешаться.

Но мама полосонула меня огненным взглядом. Наконец-то в ее жизни появился смысл. Наконец-то ей было с кем воевать, кроме бесхарактерной дочери, которая всегда сдавалась за пять минут. Мне даже показалось, что мамочка помолодела лет на десять.

– Завтра же поедем в администрацию района. Надо вызвать землемеров. Я их проучу! Я им дам!

– Завтра никто не работает. Праздники, – робко возразила я.

Мама хмуро оглядела меня с ног до головы и хмыкнула:

– Ничего. Спишем расписание и съездим в будни.

– Ладно, – горестно вздохнула я. Стало понятно, что подобру-поздорову теперь дела не сладить и в ближайшие месяцы меня ждет «весенний призыв» как рядового маминой армии. Если мама чего-то хочет, надо просто дать ей это, потому что так для всех выйдет дешевле. Иначе она возьмет это силой, и считать убитых и лечить раненых все равно придется мне. Поэтому при первой же возможности, чтобы меня не запилили до смерти, я съездила и вызвала землемеров. Пришлось дать взятку в двести долларов, так как приехать они могли только через месяц. Но дело пошло, и теперь мама сидела спокойная и счастливая, расчерчивая карту местности и составляя свой личный план «Барбаросса». Я не могла дождаться наступления трудовой недели, потому что выходных в обществе мамы стало слишком много, чтобы я могла это вынести.

– Держи меня в курсе! – напутствовала меня она на прощание. – И не забудь взять с собой свидетельство на землю! – прокричала она мне вслед, когда я, высадив ее у дома, пошла к машине.

Елочку было жаль до слез, но и воевать я совершенно не умела. Не зря же меня даже на работе держали как конфликтного менеджера – на меня можно было сколько угодно орать, а я только примирительно улыбалась и кивала. И думала о том, почему Стас мне не звонит.

Наши отношения были странными. Любовь, о которой спето столько прекрасных песен, становилась все более мучительной для меня. Иногда Стас заходил ко мне в кабинет и с улыбкой говорил что-то вроде:

– Ты чудесный маленький эльф, правда? – Он брал мое лицо в ладони и целовал, не отрывая от меня взгляда, а потом уходил, чтобы снова руководить нами, хмурить брови и показывать всем, что он суперсильный и опасный большой мужчина.

Но бывали и другие дни. Таких было больше, и тогда, как я ни всматривалась в его лицо, совершенно не понимала, что с ним происходит. Иногда в лифте или случайно проходя мимо него в коридоре дирекции, я случайно ловила на себе его взгляд, и мне казалось, что я вижу и нежность, и ту страсть, которая бывала, когда он склонялся надо мной в тишине и темноте своей спальни. Но через секунду его взгляд менялся, он отворачивался и задумчиво смотрел куда-то вдаль, а по его лицу пробегала тень. И тогда в его лице, движениях, жестах и так и несказанных словах читался какой-то вопрос, изводивший его. Я пыталась, следуя советам психологов из книг и Иришки из соседнего отдела, просто поговорить. Я спрашивала напрямую:

– Что-то случилось?

Но он уклонялся от ответа.

– В такое время у всех что-то да случается. – Он улыбался только губами, а его мысли были далеко. И мне казалось, что в них меня вообще нет.

– Почему ты такой грустный?

– Просто устал. Как-то все слишком сложно, – пожал он плечами.

Время действительно было сложное. Фондовые рынки трясло от непрогнозируемого поведения акций. Все, кто помнил прошлый кризис, мрачнели, если речь заходила о перспективах. Стас все меньше времени проводил со мной, даже когда был рядом, я не могла до него дотянуться. Он работал, как сумасшедший, стараясь вытянуть какой-то невидимый воз, который, судя по всему, заваливался в кювет.

Я училась обходиться без него. Нет, не в целом, не вообще без него, так как это было бы невозможно для меня. Я старалась ему не мешать, и это было именно то, что я могла для него сделать. После того вечера, когда мы в компании его друга сидели и до самой поздней ночи вспоминали их былые годы, я поняла одно – как бы ни был Стас труден и даже местами невыносим, он был хорошим человеком. Хорошим мужчиной. Самый редкий зверь в наших джунглях, такого разве только раз в жизни и встретишь. Значит, получается, мне повезло?