Три родинки на левой щеке. Часть III. Перешеек - Таня Рысевич

наблюдая, как он пытается не хромать.

— Маиран, сколько лет тебе было, когда ты впервые убил человека? — спросила Искра.

Воин смерил её хмурым взглядом. Он явно не понимал, к чему такие вопросы. Но ответил.

— Пятнадцать. Или шестнадцать, — он прищурился, пытаясь вспомнить, — не помню точно, было это до или после моего дня рождения.

— После, — бросила через плечо Ависар, — это было в календу сектиса. Ровно десять лет назад.

— Точно, — кивнул Маиран, — ровно десять лет…

— Ависар, а ты тоже там была? — спросила Искра.

Ависар почему-то не спешила присоединиться к их разговору физически, предпочитая идти далеко впереди и бросать ответы через плечо.

— Ещё бы я там не была, — вздохнула целительница, — Маирану пришлось это сделать из-за меня.

— На наш караван напали, — пояснил воин, — была схватка и один из этих… хм… разбойников, — подобрал он слово, — попытался утащить Ависар с собой. Ну или химера его знает, что он там хотел сделать. Этого мы никогда не узнаем. Потому что он неудачно повстречался с моим ножом.

— И пока Маиран с ним дрался, ему в ногу попала стрела, — продолжила Ависар, — но всем, конечно же, было не до нас. Я растерялась и попыталась вылечить Маирана.

— Ты вылечила, — воин как-то странно усмехнулся.

— Не слишком удачно, — щеки Ависар окрасил лёгкий румянец. Она наконец, приблизилась к ним. Разговаривать стало гораздо удобнее, — с тех пор с ногой всё время что-то происходит.

Искра прекрасно помнила, как Маиран подвернул ногу в Ре-Дон-Гоне, и как потом напоролся на сучок в ночь, когда они встретили Чёрных Ястребов. И ещё несколько мелких травм. Но, кажется, чем дальше — тем реже это происходило. А сейчас пальцы Маиран сломал вообще на правой ноге.

— Мне кажется, это стало происходить реже, — поделилась своими наблюдениями Искра.

— Тебе не кажется, — кивнул Маиран.

— Если постоянно иметь рядом целителя, который будет следить за этим, то последствия можно уменьшить, — сказала Ависар, — чем я и занимаюсь последние два месяца. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь окончательно и долгосрочно всё исправить, но я буду стараться.

Маиран и Ависар переглянулись, но что-то было странное в этом взгляде. Нет, в нём была благодарность и всё такое, но этот взгляд не сближал их. Наоборот, между ними была будто бы холодная стена. Ависар упорно продолжала идти с другой стороны от Искры, чем Маиран. С чего они вдруг так рассорились?

— Маиран, и как ты себя чувствовал после этого? После того, как отнял чью-то жизнь? — продолжила свой допрос Искра.

— Я понял, что мне это не понравилось, — ответил Маиран, — не могу сказать, что меня терзало чувство вины — я понимал, что сделал бы то же самое вновь — но я сам похоронил этого гада и потом всю ночь не мог заснуть, пытаясь хоть как-то осознать то, что произошло.

Некоторое время шли молча. Потом Маиран вновь заговорил.

— Я понял, что даже смерть совершенно незнакомого мне человека от моей руки причиняет мне боль. И я задумался о том, что я чувствовал бы, если бы убил человека, которого знаю лично. Пусть даже я питал бы к нему ненависть. Если так подумать, то только к знакомому человеку можно испытывать сильную ненависть. Ты должен знать, за что ты его ненавидишь. В общем, я пытался понять, есть ли разница между тем, чтобы убить знакомого человека и тем, чтобы убить незнакомца при условии, что знакомый тебе человек умрёт в тот же миг от чужой руки.

— И что, есть?

— Я так и не решил, — признался Маиран.

— Ты мог бы поставить эксперимент! — предложил Дон, прислушивающийся к разговору.

— Нет, спасибо, я воздержусь, — очень серьёзно ответил Маиран. — Мне не нравится убивать людей, и я не хочу делать это чаще, чем приходится.

Искре стало немного не по себе. Даже несмотря на то, что Маирану не нравилось убивать, он ужасающим образом относился к этому как к какой-то обыденности. Сколько человек он уже отправил на тот свет?

— В тот день, — вдруг вернулся к воспоминаниям воин, — точнее, в ту ночь, произошло кое-что ещё. Я встретил Рысь.

Сначала Искра подумала, что он имел в виду животное, но Маиран красноречиво кивнул в сторону маленькой охотницы.

— Как это⁈ — удивились все, кто слышал это.

— Там протекала речка. За полночь я услышал плеск и решил посмотреть, что там. И увидел маленькую девочку, которая пыталась выбраться на скользкий крутой берег. Я вытащил её. Она сказала, что упала в воду на том берегу и течение унесло её сюда. Я переодел её в свою рубашку и перенёс на тот берег. На прощание она сказала мне, что я злой человек, но хороший и подарила мне бусину, которую я до сих пор ношу.

— Почему ты никогда мне об этом не рассказывал? — с легким возмущением спросила Ависар.

— Я не был до конца уверен, что мне это не приснилось, — усмехнулся Маиран, — полностью поверил лишь когда увидел свою рубашку у неё сейчас, уже во время этого путешествия.

— Рысь, как ты вообще там оказалась? — спросила Ависар. — На Восточном Тракте, так далеко от своей деревни?

— В тот день я отправлялась в Орден, — ответила охотница, — мы стояли лагерем у границы Леса и ждали друзей Чёрного Волка, чтобы продолжить путь.

— Знаменательный был день! — восхитился Дон.

— Такие моменты у предсказателей называются Точками, — сказала Жинга. — В Точках от выборов одного человека могут зависеть судьбы многих.

— Маиран, — в памяти Искры всплыл вопрос, который стал ещё острее после всей этой новой информации, — в этом отряде есть хоть кто-то, с кем ты не встречался до этого лета?

— Вран, — тут же ответил Маиран и, после небольшой паузы продолжил перечисление, — Жинга. Янера. Арн. Дон. Наяна. Ты, — он встретился с Искрой взглядом, — как видишь, достаточно.

— Но с ними ты тоже связан, — возразила Искра, — Дон и Наяна знали тебя, хоть ты их и не знал. Ты знаешь племянницу Жинги. Ну и так далее… В общем, — заключила она, — я к тому, что складывается ощущение, что мы собираемся вокруг тебя, а не вокруг меня.

— Интересное предположение, — сказал Маиран, — но крайне странное. На кой я вам всем сдался?

— Поживём-увидим, — пожала плечами Искра.

* * *

Удобное место для ночёвки встретили, когда солнце ещё не коснулось горизонта, но Дон милостиво согласился не идти до самой темноты. Даже Вран не стал противиться этому — темняк явно не привык к таким долгим переходам, в отличие от остальных. Лина искренне сочувствовала ему — в тёмной одежде было жарче. И всё-таки было видно, что Вран скорее перережет себе горло, чем признается, что устал и не может идти дальше.