Адмирал Колчак. "Преступление и наказание" Верховного правителя России - Василий Цветков

Все же на этот путь пыталась встать Башкирия. Уфимская городская дума на заседании 22 ноября осудила переворот, а правительство Башкирии заявило, что «всякого отступления от программы Уфимского Совещания не допустит и никакого правительства, допускающего отступления от него, не признает». В ночь с 1 на 2 декабря, по инициативе главы национального правительства Ахмета-Заки Валидова и видного эсера В. А. Чайкина, в Оренбурге была произведена неудачная попытка ареста войскового атамана Дутова, поддержавшего Колчака. Позднее башкирские политики встали на путь сотрудничества с советской властью, а часть башкирских полков перешла на сторону Красной армии[32].

Потребовал отмены решения суда над участниками переворота и заявил о своем неподчинении адмиралу Колчаку полковник Г. М. Семенов, занимавший с сентября 1918 г. должность командующего 5-м Приамурским корпусом и походного атамана Амурского и Уссурийского казачьих войск. Правда, конфликт носил характер личной неприязни к Колчаку, ведь Семенов не высказывался против единоличной власти, но считал, что на роль диктаторов более подходят Деникин, Хорват или Дутов. Не последнюю роль здесь играли конфликты между Колчаком и Семеновым летом 1918 г., связанные с вопросами служебного подчинения Особого Маньчжурского отряда военному командованию на КВЖД. Назначенная Чрезвычайная следственная комиссия для расследования действий полковника Семенова и подчиненных ему лиц не смогла собрать достаточного количества материалов для обвинения самого полковника в измене, хотя и собрала факты служебных злоупотреблений со стороны подчиненных Семенова. Вмешательство атамана Дутова и полученные от Колчака должности главного начальника Приамурского края, помощника командующего войсками Приамурского военного округа и чин генерал-майора сделали Семенова фактическим «диктатором Забайкалья» («гражданским» руководителем Забайкальской области стал известный общественный деятель С. А. Таскин). Конфликт был исчерпан приказом Верховного правителя № 136 от 27 мая 1919 г. Примечательна позиция атамана Дутова, выраженная им в телеграмме Семенову о признании Колчака: «Вы признаете на этот пост достойными Деникина, Хорвата и меня. Хорват признал власть Колчака, о чем я извещен так же, как и Вы. Полковник Лебедев от имени Деникина признал власть Колчака (подробнее о позиции Лебедева в разделе о взаимоотношениях белого Юга и Сибири). Таким образом, Деникин и Хорват отказались от этой высокой, но тяжелой обязанности. Я и войско мое признали власть адмирала Колчака тотчас же по получении об этом извещений, и тем самым исключается возможность моей кандидатуры. Следовательно, адмирал Колчак должен быть признан и Вами, ибо другого выхода нет. Я старый борец за Родину и казачество, прошу Вас учесть всю пагубность Вашей позиции, грозящей гибелью Родине и всему казачеству. Сейчас Вы задерживаете военные грузы и телеграммы, посланные на адрес Колчака, – Вы совершаете преступление перед своей Родиной и в частности перед казачеством… Неужели Вы допустите, чтобы славное имя Семенова в наших степях произносилось с проклятием? Не может этого быть! Я верю в Вашу казачью душу и надеюсь, что моя телеграмма рассеет Ваше сомнение и Вы признаете Колчака Верховным Правителем Великой России». Семенов ответил телеграммой в Омск: «Получив сегодня, 27 мая, по телеграфу приказ за № 136, счастлив донести Вашему Высокопревосходительству, что Ваше справедливое решение ликвидировало последние шероховатости общегосударственной работы по воссозданию Единой и Неделимой России. Всецело и безусловно подчиняясь Российскому правительству, возглавляемому Вами как Верховным Правителем, доношу, что и я и вверенные мне войска с прежним пылом горячей и беззаветной любви к Родине будем продолжать свое бескорыстное служение под руководством и начальствованием нашего Верховного Главнокомандующего».

Российское отделение Чехословацкого Национального Совета заявило протест по поводу «событий в Омске». В официальном обращении говорилось: «Чехословацкая армия, сражаясь за идеалы свободы и народовластия, не может и не будет симпатизировать насильственным переворотам». «Переворот в Омске 18-го ноября нарушил принципы законности. Мы, представители чехословацкого войска, сожалеем, что в тылу армии происходят такие перевороты, и поэтому думаем, что правительственный кризис, сопровождаемый арестом членов Временного правительства, будет разрешен законным порядком и что таковой считается неоконченным». Однако на фронте позиция Совета не нашла поддержки. Один из авторитетных чехословацких военачальников, генерал-майор Р. Гайда (командующий Екатеринбургской группой войск), заявил о своем нейтралитете, что сыграло определяющую роль в неудачной попытке Съезда Учредительного Собрания организовать противодействие «омскому перевороту» в Екатеринбурге.

Действия данного Съезда могли оказаться гораздо более опасными для «переворотчиков». Еще накануне «переворота» Съезд поставил на обсуждение прокламацию эсеровского ЦК. И хотя абсолютного большинства Съезда призыв к оружию против «реакции» не получил (18 голосов было отдано в поддержку прокламации, 12 – против нее и 32 – воздержались), становилось ясным, что симпатии «учредиловцев» не на стороне омских политиков и военных. После 18 ноября председатель Съезда, бывший глава Самарского Комуча В. К. Вольский, выступил с воззванием «Ко всем народам России», в котором отметил, что после ареста членов Директории «часть министров, во главе с членом Правительства Вологодским, нарушила торжественное обязательство, подписанное ими самими, захватила власть и объявила себя Всероссийским Правительством, назначив диктатором адмирала Колчака». Съезд «брал на себя борьбу с преступными захватчиками власти», создавая ответственный «Комитет» и «уполномочив его принимать все необходимые меры для ликвидации заговора, наказания виновных и восстановления законного порядка и власти на всей территории, освобожденной от большевиков». В состав Комитета избрали Чернова, Вольского и членов Собрания – Галкина, Федоровича, Брушвита, Фомина и Иванова – т. н. «семерку». Комитет становился своего рода альтернативной властью по отношению к Омску и должен был «войти в соглашение с непричастными к заговору членами Всероссийского Временного правительства, областными и местными властями и органами самоуправления, Чешским Национальным Советом и другими руководящими органами союзных держав».

Безусловным противником «переворота» объявил себя Совет Управляющих ведомствами Комуча. В телеграмме из Уфы на имя Вологодского, подписанной председателем Совета Филипповским и его членами (П. Д. Климушкин, И. Нестеров, М. А. Веденяпин), декларировалось: «Узурпаторская власть, посягнувшая на Всероссийское Правительство и Учредительное Собрание, никогда не будет признана. Против реакционных банд Красильникова… Совет готов выслать свои добровольческие части». Вологодскому предлагалось незамедлительно освободить арестованных, наказать заговорщиков и «объявить населению и Армии о восстановлении права Всероссийского Временного Правительства». В противном случае Совет намеревался объявить председателя Совета министров «врагом народа» и «предложить всем областным правительствам активно выступить против реакционной диктатуры в защиту Учредительного Собрания, выделив необходимые силы для подавления преступного мятежа». Фактически Совет Комуча предлагал не только вернуться к упраздненному самой же Уфимской Директорией «областничеству», но и угрожал созданием «нового фронта междоусобной войны». В Екатеринбурге к бывшим членам Областного правительства Урала был делегирован Н. В. Фомин, пытавшийся доказать необходимость восстановления уральского правительства. Были изданы плакаты, гласившие: «В Омске совершен государственный переворот… Становитесь все в ряды русско-чешских полков имени Учредительного Собрания, в ряды отряда Фортунатова и добровольческих полков Народной армии. Не медлите ни часа. В промедлении – смерть демократии. А вместе с ней – и смерть начавшей возрождаться Великой России. К оружию! Все – за Учредительное Собрание!»