Власть научного знания - Нико Штер

Таким образом, в своих полемических эссе 1920-х – начала 1930х годов Кейнс обращается к одной публике, а в своих научных работах того же периода – к другой. Тем не менее, конкретные политэко-номические рекомендации, в частности, по борьбе с безработицей, вполне согласуются с более сдержанными и более общими тезисами академических трудов. В конечном итоге, и в том, и в другом случае речь идет о повышении совокупного спроса.

Простой, прагматичный расчет Кейнса показывает, что государственные программы по созданию рабочих мест и повышение спроса отвечают интересам всех членов общества и в конечном счете влекут за собой меньшие затраты, чем постоянно высокий уровень безработицы. Либералы в своей предвыборной программе обещали создать от 400 до 500 тысяч дополнительных рабочих мест, предполагая, что 5000 рабочих мест в год будут стоить около одного миллиона фунта стерлингов. Кейнс дает понять, что такой прогноз он считает консервативным, так как опосредованный, кумулятивный эффект от государственных мер (позднее названный им эффектом мультипликатора), скорее всего, окажет гораздо большее воздействие на уровень занятости в национальной экономике (Keynes,[1929] 1984b: 106). Государственные инвестиции, о которых идет речь в политических дебатах, должны финансироваться за счет кредитов, выплата процентов вряд ли сильно обременит бюджет.

Конечно же, в данном контексте вопросы о том, почему государство вообще должно выступать в качестве предпринимателя, почему бездеятельности и способности рынка к самовосстановлению недостаточно для преодоления экономического кризиса (ср. Keynes, [1929] 1984: 117 и далее) и не подрывают ли «коллективные» экономические меры основы капиталистического строя, имеют высокую политическую значимость. Кейнс отвечает на все эти вопросы отрицательно. Капиталистическому строю ничего не угрожает, а полагаться на то, что свободное взаимодействие рыночных сил преодолеет рецессию, нельзя. В прошлом для вывода национальной экономики из кризиса была необходима война: Кейнс отчасти признает неизбежность такого положения дел, но в то же время предостерегает современников (Keynes, [1931b] 1982: 60):

Кроме того, уже тогда в ведении государства находилась инфраструктура общества (дороги, жилой фонд, коммуникации), а ее качество является важнейшим ресурсом для частной экономики. Кейнс же обращает внимание прежде всего на то, что государственные займы не находятся в отношении конкуренции с частными инвестициями, но, когда ожидание прибыли у частных предпринимателей отсутствует, в них необходимо пробудить склонность к инвестициям путем повышения доходов населения. Впрочем, увеличение накоплений еще не означает, что частные предприниматели будут более активны в своем инвестиционном поведении. Как подчеркивает Кейнс (Keynes, [1929] 1984: 123): «Государство целенаправленно призывает население к сбережению своих средств, чтобы можно было строить дома, дороги и тому подобное. Поэтому снижение процентных ставок за счет отказа от новых инвестиций и блокирования расходования этих средств равноценно самоубийству». Кроме того, увеличение объема кредитования и инвестирование этих средств внутри страны во время рецессии совершенно не обязательно сопровождается инфляцией. Государственное участие в экономике и результаты коллективных экономических мер никак не влияют на сущностные характеристики капиталистического строя (Keynes, [1926] 1984: 292 и далее), что, в свою очередь, подталкивает Кейнса к следующему выводу (Keynes, [1926] 1984: 294): «Я полагаю, что при мудром руководстве капитализм вполне может воплощать экономические цели гораздо эффективнее любой другой известной нам системы, но и это во многих отношениях еще не идеал».

Когда в 1931 году сформированное лейбористами правительство меньшинства вместо того, чтобы пытаться повысить спрос среди населения, начинает проводить противоположную экономическую политику, у Кейнс это вызывает горькую иронию и разочарование. Правительство решило сократить государственные расходы; так, например, лейбористы урезали зарплаты учителям и повысили налоги. По мнению Кейнса, подобные меры могли лишь трагическим образом усугубить рецессию. Его призыв – «необходима любая форма деятельности, нужно делать что-нибудь, расходовать деньги, поддерживать масштабные проекты» (Keynes, [1931] 1984: 139) – не был воспринят как разумное указание к действию. Уровень безработицы продолжал расти.

Когда в начале 1930-х гг. стало ясно, что, несмотря на снижение процентных ставок, число безработных в Англии не уменьшается (см. Рисунок 1), Кейнс снова пересматривает свои экономические рекомендации английскому правительству в свете новой ситуации. Теперь он убежден, что для снижения уровня безработицы необходимы как государственные меры по созданию рабочих мест, так и низкая процентная ставка (см., например: Keynes, [1933] 1972: 353 и далее). Кроме того, путем изменения девизной политики можно позаботиться о том, чтобы согласованная мера подобного рода не привела к утечке капитала. Эту точку зрения Кейнс отстаивает и в «Общей теории» (например: Keynes, 1936: 164, 378).

Эти эпизоды из истории разработки и политической реакции на рекомендации Кейнса в отношении реализации конкретной политической цели в конце 1920-х – начале 1930-х годов недвусмысленно показывают, что разработка и публикация практического знания еще вовсе не означает его реализацию. Возможно ли вообще выделить некие общие факторы, трансцендирующие специфические национальные способы и характеристики того или иного политического контекста, которые могли бы объяснить, почему старания Кейнса, по крайней мере, в то время не увенчались успехом? Были ли рекомендации Кейнса по борьбе с массовой безработицей уже конкретной возможностью действия, или же для их воплощения в жизнь необходимо было трансформировать их в «инструменты» (как считает, например, Смит: Smith, 1987)? Можно ли назвать другие общие предпосылки, например, из области национальной экономической статистики, позволяющие заключить, что в своих требованиях Кейнс обращал внимание не на те переменные, на которые можно было воздействовать при помощи имеющихся средств, или что нельзя было сказать заранее, будут ли вообще достигнуты желаемые результаты? В любом случае неудивительно, что наблюдатели успеха и неудач Кейнс в роли экономического консультанта единодушны в вопросе о том, почему его рекомендации не вызвали непосредственного широкого резонанса среди политиков, за исключением политически мотивированной оппозиции.

Кенйс не только работал над новой экономической теорией, неразрывно связанной с практикой, но и принимал непосредственное участие в актуальном политическом процессе. Он писал статьи для научных журналов и газет. Как представитель культурной и политической элиты своей страны, он оказывал влияние на общественное мнение и на политику, определенным образом комбинируя в публичных высказываниях свои взгляды на жизнь, свои академические воззрения и политические идеалы. Кейнс входил в Блумсберийский кружок, интересовался изобразительным искусством (имел коллекцию современной живописи), музыкой и театром и был женат на танцовщице. Он приобрел рояль (и роллс-ройс) своего друга Самуэля Кур-то. В научной и политической среде он был знаком с такими людьми, как Людвиг Витгенштейн, Пьеро Сраффа, Бертран Рассел, Вирджиния Вульф, Ллойд Джордж и Макмиллан1. Киршнер утверждает, что теории Кейнса, равно как и его вмешательство в практическую политику следует рассматривать как следствие его философских и нормативных принципов. Его нравственный компас показывал презрение к денежной мотивации и к сугубому экономизму, согласно которому все наши действия по сути мотивированы стремлением к увеличению собственного богатства. В статье «Экономические возможности наших внуков» мы находим его знаменитое высказывание по данному вопросу: