Территория взрослости. Горизонты саморазвития во взрослом возрасте - Елена Сапогова

Такое бесконечно затянувшееся детство Д. Кейли предложил называть «синдромом Питера Пэна» по имени главного героя пьесы Дж. Барри, желающего навек оставаться ребенком. «Законсервировавшийся» в ребячестве Питер Пэн превыше всего ценит спонтанные радости жизни, желает получить от жизни все и сразу, категорически противится принятию на себя каких-либо обязанностей и обязательств, боится жизненных превратностей, страданий, боли, избегает напряжения и волевых усилий (Степанов, 2006).

Якобы самодостаточный, никем и ничем не обремененный, следующий только за собственными потребностями, безответственный, легкомысленный и бессердечный, не способный ни на самоотверженность, ни на самодисциплину и сбрасывающий с себя любой «груз жизни», Питер Пэн становится распространенным типажом, особенно в ранней взрослости. В противовес зрелости, которой в большей степени присущи понятия долга, ответственности, решительности, самоограничения, именно юность часто представляется необременительной порой свободы, свежести и яркости впечатлений, обретения нового соблазнительного и казавшегося ранее запретным опыта, раскрытия новых возможностей. Постепенная утрата всего этого становится предметом ностальгии, идеализации и разочарований, а сама необходимость взросления и расставания со всем этим – чуть ли не поводом для погружения в отчаяние и депрессию.

С. С. Степанов, обсуждая синдром Питера Пэна и считая его результатом неправильной социализации мальчиков, указывает на шесть его основных характеристик:

1) эмоциональный паралич: неадекватность и заторможенность эмоций;

2) социальная беспомощность: отсутствие прочных социальных привязанностей, податливость любому влиянию, импульсивность, слабая развитость моральных представлений;

3) «страусиная политика»: стремление избегать проблем, ни во что не вмешиваться, эскапизм, равнодушие и безразличие ко всему, что лежит вне удовлетворения его собственных потребностей;

4) зависимость от матери: смесь раздражения и чувства вины во взаимоотношениях с ней, выражающаяся в чередовании конфликтов и вспышек нежности;

5) зависимость от отца: смесь желания близости с отцом и переживания неполноценности при сравнении с ним, приводящая к сложным отношениям с представителями своего пола, особенно более старшего возраста;

6) сексуальная зависимость: социальная беспомощность, инфантильность мужчины отталкивает женщин, что приводит к формированию защитных реакций в форме подчеркивания своей часто нереалистичной «бывалости», сексуальной опытности, «мачизма» и брутальности, за которыми ничего не стоит.

Характеристики синдрома проявляются уже в 12–17 лет в виде безответственности, беспокойства, одиночества, нарушений половой роли. Позже появляются нарциссизм, инфантильное отрицание имеющихся межличностных проблем, демонстрация жесткого, брутального поведения (с 18–22 лет). С 23–25 лет ярко переживается возрастной кризис, после которого (с 26–33 лет) тотальное разочарование в жизни становится хроническим переживанием, деформирующим характер человека и затрудняющим освоение социальных позиций взрослости. В период от 30 до 45 лет жизнь окончательно кажется скучной, монотонной, бесперспективной, нарастают разочарование и отчаяние, в дальнейшем только усиливающиеся и часто приводящие к попыткам вновь и вновь «начать жизнь сначала», обычно с более молодым партнером, чтобы эту «молодость» для себя продлить (Степанов, 2006).

Эту картину дополняют характеристики отчуждения, описанные С. Мадди. Он говорит о нем как об «экзистенциальном недуге», включающем вегетативность (неспособность поверить в истину, важность или ценность любой реально осуществляемой или воображаемой личностью деятельности), бессилие (утрата человеком веры в свою способность влиять на жизненные ситуации), нигилизм (убежденность в отсутствии смысла жизни) и авантюризм, «крусадерство» (компульсивный поиск жизненности, вовлеченность в опасные, экстремальные виды деятельности, сопровождаемые переживанием бессмысленности повседневной жизни).

Женским вариантом синдрома Питера Пэна иногда считают описанный Н. Дункасом и Г. Найкелли «синдром Персефоны», характеризующий взаимную невротическую привязанности дочери и матери (Персефоны и Деметры). Страх перед возможной разлукой с матерью (с родительской семьей) создает у взрослеющей женщины переживание покинутости, нервное напряжение, настороженность, она чувствует себя несчастной и быстро разочаровывается в привязанностях. Страх усиливает подверженность фрустрациям, формирует чрезмерную ранимость, болезненное самолюбие, стимулирует реакции эскапизма от интимности, заставляет тревожно избегать опыта налаживания глубоких эмоциональных отношений с другими людьми, особенно противоположного пола. Такое защитное поведение будто бы «страхует» личность от сравнения себя с другими, реализовавшимися в интимном плане.

Тем не менее свойственное ряду представителей обоих полов нежелание взрослеть имеет более общий и системный характер. Его истоки лежат не столько в пороках семейного воспитания, сколько в изменившихся социальных контекстах современного взросления и соответственно в изменении содержания задач, которые ставятся социумом перед взрослеющими людьми, в отношении к характеру и способам их разрешения.

Как ни странно, сегодняшнему взрослому вполне можно не иметь профессии («я просто живу»), не работать («пусть лохи работают»), не иметь семьи и детей («ничто ко дну не тянет, есть не просит»), не заботиться о старшем поколении («я их себя рожать не просил и ничего им не должен»), не стремиться к самоактуализации («работа меня напрягает», «я поступил сюда, потому что здесь можно ничего не делать»), ни по отношению ни к чему не испытывать чувство долга («это – не мое дело», «не хочу ни во что влезать», «это меня не касается»), патриотизма, уважения, не переживать чувства общности, единения с кем-то, не иметь принципов и пр. И главное – это уже не будет категорично осуждаться социумом, не поставит человека в разряд «незрелых» лиц, великовозрастных инфантилов, «недорослей» (для примера, понятие «тунеядец», знакомое представителям старших поколений, практически полностью исчезло из употребления).

Иными словами, за «невзросление» не налагаются никакие социальные санкции, во всяком случае, человек не лишается желанных взрослых благ (сексуальной свободы, финансовой свободы, свободы распоряжаться своим временем и пр.). Это рождает своеобразный феномен псевдовзрослости, а «традиционная» взрослость с ее необходимостью принимать на себя ответственность и самоопределяться во многом утрачивает привлекательность для молодых поколений. Эмоциональное «ядро» жизни смещается от взрослости к кажущимся менее обременительными юности и молодости, когда, по мнению многих, «и жизнь хороша, и жить хорошо».

Тем не менее жизнь любого социума существует и развивается именно благодаря взрослым поколениям как наиболее активным, ответственным, компетентным, способным сохранять, поддерживать и развивать культурные и цивилизационные ценности и управлять развитием молодых поколений. Во все века общество традиционно стремилось к созданию необходимых для взросления условий и развитию соответствующих актуальному социальному запросу характеристик.