Замуж за давнего друга - Джулия Тиммон

– Деб! – Заметив гостью, Герберт быстро к ней подошел и, окинув с головы до ног быстрым внимательным взглядом (раньше ничего подобного Дебора за ним не замечала), кивком пригласил сесть. – В это трудно поверить!

Они, будто сговорившись, опустились на разные, стоявшие друг к другу под прямым углом лавки, и Герберт стал рассказывать, какие невероятные последствия повлекла за собой его утренняя рассеянность. Фиону точно подменили. Она, мало того что снова явилась просить прощения, еще и сама пригласила Герберта пообедать вместе, в ресторане была самой обходительностью и сказала, что с радостью погуляет с ним в следующую субботу – с ним одним и без всяких там фокусов.

Каждое слово друга впивалось в сердце Деборы острой колючкой, но она притворялась, что очень рассказом увлечена, хоть для этого ей и приходилось тщательно избегать встреч с Гербертом взглядом.

– И, что самое интересное, утром, проходя мимо нее, я ничуть не прикидывался! – воскликнул он, наконец выложив все. – Просто очень уж глубоко задумался.

Дебора медленно повернула голову и спросила, больше для поддержания разговора:

– О чем?

У Герберта вдруг потемнели глаза, во взгляде промелькнуло странное выражение: не то испуг, не то стыд – нечто такое, отчего и ему, и Деборе стало вдруг не по себе. Она снова отвернулась.

– О чем? – повторил Герберт, чтобы потянуть время. – Да… я и сам уже не помню.

Неужели? – задалась вопросом Дебора, ясно вдруг почувствовав, что с субботнего вечера не только она перестала быть с Гербертом кристально честной, но и он с ней. Задумался настолько глубоко, что забыл о безумной страсти к Фионе, а о чем именно задумался – уже не помнит. Странно…

– Ты, естественно, ей поверил и на прогулку согласился, – пробормотала она, как бы обмозговывая все, что услышала.

Герберт вскинул плечи.

– Если бы ты видела, как она меня об этом просила. Я даже подумал в ту минуту: Деб, наверно, права. Помнишь, ты сказала, вдруг она не виновата, что настолько капризная? Вдруг ее с малолетства приучили никого ни во что не ставить? Как Эстеллу в «Больших надеждах».

Дебора кивнула.

– Только, если честно, – не вполне уверенно произнес Герберт, – я уже вроде бы не горю желанием ее завоевать…

На секунду сердце Деборы согрела надежда, но, тут же поняв, насколько это глупо, она, дабы замаскировать явно отразившиеся на лице чувства, запрокинула голову и громко рассмеялась.

– Вы только на него посмотрите! Не успела девушка стать покладистой, он мгновенно потерял к ней интерес. – Она не то в шутку, не то всерьез погрозила ему пальцем. – Нет уж, дорогой! Отступать поздно. Тем более теперь, когда все так многообещающе пошло! Зря мы, что ли, убили вчера на разработку плана добрых полчаса?

– Каких там полчаса, – испытующе на нее глядя, сказал Герберт. – Минут пятнадцать, не больше.

Дебора, войдя в роль и радуясь, что способна на это, вскочила со скамейки, встала по другую сторону стола напротив Герберта. Оперлась на гладкую поверхность руками и наклонилась вперед.

– Полчаса или пятнадцать минут – какая разница? А как ты страдал? Чего только не натерпелся? – Ей пришло в голову, что и между ними никогда ничего не произошло бы, не будь Фионы и Гербертовых мук, и, почувствовав горечь, а вместе с тем и болезненную радость, она выпрямилась и принялась ходить по траве. – Нет, нет, теперь не за горами полная победа. Только действовать надо по уму, спокойно все обдумать, рассчитать, предусмотреть. – Она пораскинула мозгами. – Главное, научись никогда больше не раскисать. Не растай от ее покорности, продолжай обращаться с ней так, будто осознал, что мир не вокруг нее одной вертится. А то, чуть только она почувствует, что ты снова готов терпеть от нее любые унижения, сразу превратится в себя прежнюю и все вернется на круги своя. – Она на мгновение умолкла и мысленно похвалила себя. – Может, все ее капризы из-за одного только: ей нужен не какой-нибудь подобострастный слизняк, а настоящий мужчина?

Она остановилась и повернулась к Герберту. Он смотрел на нее немигающим, странно взволнованным взглядом. Некоторое время они вели бессловесный разговор глазами.

– А почему ты так рьяно взялась мне помогать? – подозрительно спросил вдруг Герберт.

Дебора расширила глаза.

– Что за вопрос? Разве я не помогала тебе всю жизнь? Разве целый год, с тех пор как ты увидел Фиону впервые и потерял голову, не работаю «жилеткой»?

– Работаешь, – особенным тоном, словно даже с каплей обиды или злобы ответил Герберт. – Но настолько охотно и изобретательно никогда раньше к делу не подходила. Разве не так?

Дебора, ощутив себя застигнутой на месте преступления злоумышленницей, не придумала ничего лучшего, как надуть губы.

– Тебя это не устраивает? – воинственно подбоченившись и сверкая глазами, потребовала она. – Раз так, играй в свои игры без моей помощи! Если честно, они мне изрядно надоели. У меня своих забот хватает. Успехов!

Она круто развернулась и уже вознамерилась спастись бегством, засесть в своей комнате и весь вечер зализывать раны, как Герберт вскочил со скамьи и схватил ее за запястье.

– Ну ладно тебе. Я ведь просто так спросил…

С его прикосновением перед глазами так отчетливо возникли воспоминания, что ее бросило в жар, потом зазнобило. Дебора глубоко вздохнула, чтобы Герберт ничего не заметил, высвободила руку и вернулась туда, куда села вначале.

– Пожалуйста, не сердись, – виновато пробормотал Герберт, и в воображении Деборы пронеслись их нечастые детские ссоры, после которых он вот так же, если, конечно, признавал себя неправым, просил прощения.

– Ладно, – пробурчала Дебора, скрещивая на груди руки.

– Кстати, как у тебя-то дела? – поинтересовался Герберт. – Встречалась с богатым коммерсантом?

– Встречалась, – выдохнула Дебора, с грустно-светлыми чувствами переносясь мысленно в минуту прощания с Фрэнсисом. Да-да, он предложил перейти на «ты» и сказал, что будет ждать выходных с нетерпением. Дебора всем сердцем возжелала найти на это откровение достойный отклик в собственном сердце, но то тосковало о Герберте.

– Наверно, пыжился, разговаривал свысока? – сочувственно спросил он.

Дебора решительно покачала головой.

– Совсем нет. – Она подробно рассказала другу о взятом у коммерсанта интервью, но о совместном с ним обеде и запланированной на уик-энд встрече предпочла умолчать. Наверно, потому, что все это время Герберт смотрел на нее со странным напряженным вниманием, как будто хотел поймать на какой-нибудь неточности.

– Статья получится редкая, – заключил он, и Дебора снова уловила в его интонации намек на некий подвох – скрытую издевку или насмешку. – Может, поднимет шум. Раз ты говоришь, что интервью Кейдж дает нечасто и так не доверяет журналистам.

– Надо бы поработать над ней особенно тщательно, чтобы не разочаровать… – Дебора чуть не сказала «Фрэнсиса» и страшно испугалась. Чего? Она имела полное право завести себе сердечного друга. И потом, Герберта это не должно было волновать. Только вел он себя именно так, что говорить на эту тему не хотелось. К тому же Дебора твердо знала, что ответить на чувства Фрэнсиса – если они перелились бы во что-то серьезное – все равно не сможет.