Обмануть судьбу - Джулия Тиммон

– Только ради бога не подумайте, будто у нас всегда так будет, – пропела Эрнестин, лениво-самодовольным жестом убирая прядь шоколадных волос с загорелой щеки. Всякое ее движение говорило о том, сколь хорошенькой она себя находит и как уверена, что лицезреть ее сплошное удовольствие для окружающих. – Мы въехали сюда всего месяц назад и тут же полетели на Сент-Бартс. Кстати говоря, там обожают отдыхать Ума Турман, Джон Бон Джови и море других знаменитостей. В день нашего приезда проводили съемки Стелла Маккартни и Кейт Мосс! А три дня спустя…

Она не умолкала ни на минуту. Энтони, который, увидев давних друзей, вмиг помолодел лет на пять, теперь снова сидел мрачный и как будто стыдился смотреть гостям в глаза. Уоррены, Голдуины и Хофманы украдкой бросали на него сочувственные взгляды; слушать Эрнестин, хоть ее болтовня и убивала бессодержательностью, старалась лишь Джулиана Уоррен (в девичестве Стиллер, а в компании товарищей по колледжу больше известная как Фемида), ибо во всем стремилась докопаться до самой сути и силилась понять, почему их вдумчивый, сильный духом и телом друг попался в сети столь пустой женщины.

– Может, кому-нибудь еще кофе? – спросила болтливая хозяйка, вконец утомив приятелей бойфренда перечислением громких имен. Создавалось впечатление, что красот самого острова Сент-Бартс, рассматривая известных моделей, актеров и дизайнеров, она вовсе не заметила.

– Да, мне, пожалуйста. – Питер Хофман, довольный, что можно отдохнуть от трескотни Эрнестин хоть мгновение-другое, подвинул свою чашку.

Бенджамин Уоррен, муж Джулианы, пользуясь минутой, повернулся к Энтони и приятельски похлопал его по плечу.

– А мы тут совсем недавно вспоминали, как в конце второго курса вы с Патриком…

– Так вот, я не договорила, – беспардонно прервала его Эрнестин. – Если вы снова к нам придете – скажем, через несколько месяцев, – то не узнаете эту квартиру… – Она внезапно замолчала, поймав на себе грозный взгляд Энтони. Его лицо стало темнее прежнего, складки у рта углубились, зрачки расширились от гнева. – Что такое? – спросила Эрнестин, наполнив чашку Питера и поставив на место кофейник. – Я сказала что-то не то?

– Ты перебила Бенджамина, – спокойно, но продолжая испепелять подругу взглядом, произнес Энтони.

– Правда? – Эрнестин улыбнулась гостям с видом избалованной девочки, которой прощается любая шалость, и взглянула на Бенджамина. – Извини, пожалуйста. – Она повернулась к мужу и подбоченилась. – Ну и что в этом страшного? Бенджамин на меня ни капли не обиделся. В компании всегда так: все хотят чем-то друг с другом поделиться, вот и говорят одновременно.

– Если в компании ты, слышно одну тебя, – с трудом удерживаясь, чтобы не повысить голос, заметил Энтони.

– Может, еще поругаемся, а?! – запальчиво воскликнула Эрнестин. – Давай покажи друзьям, каким ты бываешь! Они тебя таким наверняка не видели!

Энтони сжал кулаки, и Лайза Голдуин, заметив это, тотчас наклонилась над столом и схватила за руки его и Эрнестин.

– Ребята, успокойтесь!

Эрнестин улыбнулась ей светской улыбочкой.

– Не волнуйся, это мы так, не всерьез. Драться уж точно не станем. – Она глуповато хихикнула. – Просто наш дорогой Энтони встал сегодня не с той ноги. Я сейчас быстренько договорю, что хотела, а потом продолжишь ты, Бенджамин, хорошо?

Бенджамин в знак того, что не возражает, приподнял руки.

– В общем, очень скоро здесь все изменится, – воодушевленно защебетала Эрнестин. – Мы пригласим дизайнеров, выясним, какие интерьеры теперь в моде, наймем ремонтников. Сама по себе квартира прекрасная – просторная, светлая, но надо довести ее до ума. В одной из комнат, наверное, устроим подобие детской. Мало ли что… – Она полуопустила ресницы и кокетливо взглянула из-под них на сидевшего по правую руку Патрика Голдуина.

Тот, не зная, как быть, взял почти пустую чашку и стал рассматривать кофейную гущу.

– Впрочем, с детьми торопиться не стоит, – почти без остановки продолжила Эрнестин. – Мы с Энтони хотим вдоволь пожить вдвоем, а уж потом…

Энтони поднялся из-за стола, медленно прошел к раскрытому окну и достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Курит, с болью в сердце отметила Джулиана. Может, оттого и выглядит теперь так, будто до смерти устал. Впрочем… Она горестно усмехнулась про себя. От такой жизни устать немудрено.

Одному богу известно, как долго разглагольствовала бы Эрнестин о том, в какое чудо превратится их новое жилище, если бы на столике с черно-малиново-синей японской вазой не зазвонил мобильный. Хозяйка, явно красуясь, поднялась со стула и одарила гостей театральной улыбкой.

– Я сейчас. – Она проплыла к столику, взяла телефон и, поднеся его к уху, пошла в прихожую, где заговорила громко и слишком восторженно, откровенно на публику.

На лица друзей, что знали друг друга с восемнадцатилетнего возраста и наконец остались одни, легла тень печали. Бенджамин приоткрыл рот с намерением что-то сказать, но так не промолвил ни слова, не то с отчаяния, не то из-за невозможности что-либо исправить качнул головой и снова потрепал выкурившего сигарету и вернувшегося на место Энтони по плечу. Тот попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривая, совсем не такая, какая почти не сходила с его губ в студенческие времена, а в глазах отразилась бесконечная тоска. Очевидно, не желая казаться слабым и сломленным жизнью, он тут же расправил плечи, выше поднял голову, опять встал, прошелся взад-вперед по комнате, остановился у окна лицом к друзьям, шире и радостнее улыбнулся и… снова потянулся за пачкой сигарет, которую оставил на подоконнике, по-видимому, неосознанно.

Лайза сцепила руки в замок и опустила глаза. Джулиана заставила себя улыбнуться, но через мгновение-другое тоже потупилась. Питер и Аманда обменялись быстрыми многозначительными взглядами.

– Достойно ль

Смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними? —

безотрадно и задумчиво пробормотал Патрик.

В эту минуту вернулась Эрнестин. Взгляд ее разгоревшихся после телефонного разговора глаз остановился на Патрике.

– Ты что, поэт? – спросила она тоном человека, которому до поэзии и литературы в целом нет никакого дела, но который полагает, что, если отмечать поэтический дар в других, будешь казаться знатоком и ценителем.

Аманда поставила локоть на стол и уперла подбородок в ладонь, дабы не засмеяться. Энтони быстро достал сигарету и снова закурил. Патрик несколько мгновений смотрел на Эрнестин молча, стараясь ни малейшим движением не выразить, что он о ней думает. Разумеется, она имела полное право не знать известнейшего монолога из «Гамлета», но было ли это по вкусу Энтони?