Игрок 2 - Аристарх Риддер

Я от сигареты отказываюсь, терпеть не могу курить в автомобиле, да и запах прокуренного салона тоже недолюбливаю, но тут уж, как говорится, хозяин барин.

— Дядь Юр, погуди! — набравшись храбрости, просит один из пацанов.

Благодушно улыбаясь, Юра нажимает на круглый диск сигнала.

Тру-ля-лю-лю! — к восторгу пацанов над автостоянкой раздаётся заливистая трель.

Ждать нам приходится больше получаса.

Вышедший из подъезда гостиницы Высоцкий выглядит хмурым и помятым, словно не спал всю ночь, из-за чего кажется даже ниже ростом.

За ним выпархивает Марина Влади. Улыбка её выглядит слегка натянутой, словно она уступает капризу неких великовозрастных детей, соглашаясь играть с ними в их мальчишеские игры. Вообще, она девочка серьёзная, взрослая, и делает всем этим нам большое одолжение.

Они оба в джинсах и тонких летних водолазках, похожи на иностранцев. Хотя я, даже пытаясь анализировать, не могу понять, в чём разница. Просто наши люди, имея даже деньги и возможности, так не одеваются и не выглядят.

Высоцкий буркает что-то приветственное, но неразборчивое, жмёт нам руки и лезет в автомобиль.

— Работал всю ночь, — слегка виновато поясняет Марина, — писал.

За руль, кстати, садится она.

Следуя за серым Рено, наш автомобиль выезжает со стоянки у гостиницы и направляется в горы.

Михаил Таль, экс-обладатель шахматной короны, один из самых знаменитых людей Советского Союза, лечится сейчас в Крыму, недалеко от Ялты, в санатории «Украина».

Спорт в Советском Союзе всегда занимал особое место, причём не только массовый, дворовый, но и в особенности так называемый спорт высоких достижений.

Ведь каждая такая победа — это возможность поднять престиж страны на международной арене. А самих спортсменов, сумевших надрать задницу иностранцам, чествуют не меньше, чем космонавтов.

Каждая медаль, олимпийская ли, мирового первенства или престижного международного турнира, всегда на счету.

И, конечно, особое место в этом занимают те виды спорта, в которых мы традиционно сильны. Это хоккей, фигурное катание, гимнастика, ну и, конечно, шахматы.

Советская шахматная школа, без сомнения, десятилетиями лидирует на планете. В тех редких случаях, когда шахматная корона достаётся кому-либо из зарубежных гроссмейстеров, миллионы болельщиков падают в уныние, но ненадолго. Очередной шахматный гений возвращает её в Союз.

Но Михаил Таль выделяется и в этом исключительном кругу. Его любят не только за победы, но и за дерзкую эмоциональную манеру игры. Он вдребезги разбил легенду о шахматистах, как о холодных бездушных людях с арифмометрами вместо мозга. Не зря его прозвали «Флибустьером шахматной доски», «Романтиком» и «Волшебником из Риги».

Он играл пылко, порой интуитивно, из-за чего, к сожалению, нестабильно, показывая то высочайшие результаты, то настоящие провалы на ровном месте.

И жил так же бурно, как и играл. Был отчаянным гулякой и дамским угодником. Это несмотря на слабое здоровье, из-за которого половину времени он проводил в больницах и санаториях.

Я мысленно прокручиваю всё это перед игрой. Пускай преферанс — это не шахматы. Там бы против Таля у меня не было ни единого шанса. Но и здесь стоит понимать, что мне предстоит играть с гениальным стратегом и человеком с идеальной, да ещё и тренированной памятью, что в значительной степени снижает возможность финтов, которые я могу против него применить.

Самого Высоцкого я в расчёт, как игрока, практически не беру. Мне кажется, что основной поединок развернётся между мной и гроссмейстером.

— О чём задумался? — спрашивает меня Юра.

— О том, как их обыгрывать буду, — отвечаю.

— Как, как, — смеётся он, делая транзистор потише. — Весело и подчистую.

— Зачем? — спрашиваю. — Может быть, стоит наоборот проиграть? Пусть убедятся, что я честный игрок, не «шпилевой». Это ведь не стыдно и вполне естественно проиграть экс-чемпиону мира.

— Эх ты, Достоевский! — усмехается Юра. — Руки у тебя золотые, а вот мозги фраерские.

— Как так? — удивляюсь я.

Мне в этой ситуации от Юриных слов ничуть не обидно. Пускай в технике игры я его превосхожу, но вот уникальным навыкам, с которыми игрок может втереться в доверие к кому угодно, начиная с неподкупного прокурора и заканчивая безутешной вдовой, этому мне ещё учиться и учиться.

Не зря в криминальном мире даже существует такая специальность — «вор на доверии». Этих людей жертвы сами пускают в квартиры и, можно сказать, отдают им деньги в руки. Без всяких умных книжек, коучей и курсов по психологии такие специалисты могут стать лучшими друзьями моментально для кого угодно.

Как? А как сапожным ножом вырезают печати, неотличимые от оригинала? Как без всяких ксероксов рисуют купюры, которые пропускают даже кассиры с многолетним стажем? Криминальный мир богат талантами, и сейчас со мной в одной машине сидит один из них. Так почему бы мне не поучиться?

— Так почему бы мне не проиграть? — повторяю я вопрос.

— Зачем? — посмеивается Юра. — Ты хочешь их разочаровать?

— Чем разочаровать? — искренне не понимаю. — Они же деньги получат.

— У них этих денег и без тебя, как у дурака фантиков, — смеётся он. — Они не знают, на что их потратить. Ну, купил ты квартиру кооперативную, ну машину. Бабу свою рыжьём и стекляшками обвешал. И что? И всё! Вон тому же Высоцкому, зачем ему деньги? У него куртка из Парижа, джинсы из Милана. Машину ему жена подарила. Да его в любом кабаке до конца жизни будут поить и кормить бесплатно. Он — Высоцкий! Зачем ему эти бумажки?

— Хочешь сказать, что они ему руки жгут? — доходит до меня.

— Именно, — кивает Одессит. — Ведь чувствовать, что у тебя что-то есть, можно только тогда, когда ты это тратишь. Они к нам за эмоциями идут, за адреналином. Ведь разом много денег проиграть, это всё равно что с парашютом прыгнуть. Или в бочке с водопада спуститься. Там за бугром есть такое местечко — Монте-Карло — специальное созданное для таких людей. Думаешь, туда нищие едут, чтобы разбогатеть? Так