Царь грозной Руси - Валерий Шамбаров

Тем более что Лев X и Максимилиан снова лгали. Убеждая Василия III, что польско-литовский престол скоро освободится, они предпринимали экстренные усилия, чтобы Сигизмунд не остался без наследников, сосватали ему Бону, дочь герцога Миланского Иоанна Галеацци Сфорца. И привез ее в Польшу тот же самый барон Герберштейн, который «посредничал» на русско-литовских переговорах. Невесту для короля нашли, по европейским меркам, завидную. Сфорца считался одним из самых ярких монархов Италии. Он славился как покровитель искусств, устраивал непревзойденные балы и маскарады, на пиршествах его повара изобретали блюда, способные поразить любого гурмана, герцог ценил и «утонченные» зрелища — например, любил после обедов посмотреть на сцены содомии, которые разыгрывали для него придворные актеры. Так что в Польше его дочери могло показаться скучновато.

Но Сфорца был могущественным кондотьером (прозвище «сфорца» означает — «сила»), поставлял всей Европе полки прекрасных наемников. И он был сказочно богат, Бона принесла Сигизмунду крупное приданое, позволившее продолжить войну. Поляки смогли разгромить Тевтонский орден, и Альбрехт Бранденбургский согласился капитулировать. Согласился так легко, потому что снова подсуетились посредники, и сам Альбрехт ничуть не прогадал. Прежде он был выборным магистром, а сейчас орден был ликвидирован, и Альбрехт, признав себя вассалом Польши, превратился в наследственного властителя Восточной Пруссии.

А положение России внезапно усугубилось, она получила удар в спину. В Казани умер хан Мехмет-Амин, и Василий Иванович возвел на престол своего ставленника Шаха-Али. Но крымский Мехмет-Гирей организовал тайную операцию. В Казани активно действовала его агентура, составился заговор. В 1521 г. крымский хан прислал своего брата Сахиб-Гирея с войском, и в городе произошел переворот. Шаха-Али изгнали, Сахиб-Гирея объявили ханом. И тут же, пока Москва не опомнилась, крымцы и казанцы с двух сторон вторглись на Русь. Поучаствовал и Сигизмунд, направил к Мехмет-Гирею литовские части и отряд казаков Дашковича. Великий князь спешно собрал на Оке войско, поручив командование своему брату Андрею Старицкому и Дмитрию Бельскому. Но они действовали отвратительно, расположили полки кое-как, а при натиске татар первыми побежали.

Армия была разбита, крымский и казанский ханы соединились под Коломной и двинулись на Москву. Василий III выехал в Волоколамск собирать войска, отзывая их с литовского фронта. А в столице люди стекались в Кремль, молились о спасении, устроили крестный ход с Владимирской иконой Божьей Матери. Татары обложили город, ханы остановились в царском селе Воробьеве, любуясь с высот на лежащую перед ними Москву. Тех, кто сунулся к Кремлю, остановила русская артиллерия. Но обнаружилось, что к осаде город не готов, в нем было мало пороха, продовольствия, и бояре выслали к Мехмет-Гирею делегацию с богатыми дарами. Хан тоже не хотел осаждать сильную крепость. Понимал, что это приведет к большим потерям, а тем временем подойдет великий князь с ратью, и дело может плохо кончиться. Поэтому он удовлетворился дарами, но вдобавок потребовал, чтобы Василий III признал себя данником Крыма. Бояре без ведома государя поспешили выдать такую грамоту, скрепив ее великокняжеской печатью.

Татары удалились от Москвы, а на обратном пути решили ограбить Рязань. Ворваться в город задумали обманом: объявили, что великий князь признал поражение, и заключен мир. Однако воевода Хабар Симский (кстати, казачьего рода, он вел происхождение от князя касогов Редеди) перехитрил врага. Попросил показать ему грамоту, а когда получил ее в свои руки, отогнал татар залпом орудий. А на выручку уже спешил Василий III с полками, подошедшими с западных границ, и хану пришлось отступить. В общем и Рязани не досталось, и ценного документа лишился. Но пленных татары угнали великое множество. Русскими были переполнены рынки Кафы, Казани, Астрахани. Цена на рабов упала, их сбывали сразу десятками и сотнями. А престарелых, слабых, больных и прочих «нетоварных» крымцы отдавали своим детям, чтобы тренировались убивать людей [49].

После этого нашествия Василий Иванович пришел к выводу, что продолжать войну на несколько фронтов нельзя. Предложил Сигизмунду возобновить переговоры. Состояние Литвы было плачевным, за 9 лет войны она была совершенно разорена, и 25 декабря 1522 г. было заключено перемирие. Смоленск остался за Россией. Высвободившиеся силы великий князь перенацелил против татар. Казань и Крым теперь действовали вместе. Два хана возгордились, объявляли себя победителями России. Мехмет-Гирей переманил на свою сторону и Ногайскую орду, и в 1523 г. вместе с ней захватил Астрахань. Три ханства объединялись — казалось, возрождается Золотая Орда! Когда Сахиб-Гирей узнал о взятии Астрахани, он так возбудился, что приказал убить приехавшего к нему московского посла и всех русских купцов, находившихся в Казани — счел, что при таком могуществе с Россией можно уже не считаться.

Но торжество оказалось очень коротким. Позарившись на астраханскую добычу, союзники-ногайцы ночью напали на крымцев, зарезали Мехмет-Гирея и многих его воинов, а потом совершили набег на Крым. А Василий III не преминул воспользоваться моментом и направил армию на Казань. Русские полки лишь прошлись по неприятельской земле, разоряя ее в наказание за набеги. К столице ханства пока подступать не стали, зато заложили Василь-город на реке Суре (Васильсурск). Крепость стала форпостом для наблюдения за неприятелем, базой для последующих действий. Их было нетрудно предвидеть, и Сахиб-Гирей перепугался. На помощь Крыма теперь рассчитывать не приходилось, и он обратился напрямую в Стамбул. Объявил, что отдает ханство в подданство султану.

Сулейман I был умным и хитрым властителем. Столкновения с Россией он не желал. Ценил отказ Василия III войти в антитурецкую коалицию. Но если открывалась возможность приобрести что-нибудь, стоило ли отказываться? К тому же, его мать была из рода Гиреев. Крымское ханство было для него «родственным», Сулейман благоволил к нему больше, чем его отец. И Сахиб был его родственником. Так что султан, поразмыслив, согласился принять его в число своих вассалов, и турецкие послы объявили об этом в Москве. Но им ответили, что Казань давно уже признала зависимость от русских государей, и дарить ее кому бы то ни было Сахиб не имеет права. Что ж, Сулейман не настаивал. Войска он казанцам не послал (ко всему прочему, это было далеко). Но и от принятия в подданство отрекаться не стал. Приберег на будущее. Авось, когда-нибудь пригодится.

А в 1524 г. состоялся еще один русский поход на Казань. Теперь войска осадили сам город. Сахиб-Гирей сбежал в Крым. Казанцев это возмутило, они заявили, что такого хана знать не желают, и провозгласили царем его племянника Сафа-Гирея. Попытались было обороняться, но русская артиллерия открыла бомбардировку, крушила стены. Защитники запросили о мире. Ходили слухи, что при этом воеводы во главе с Иваном Бельским были подкуплены, и они сняли осаду. Удовлетворились тем, что казанцы принесли присягу сохранять верность Москве, и Сафа-Гирей признал себя вассалом великого князя.

В исторической литературе иногда можно встретить рассказы, как в правление Василия III произошел конфликт в Православной Церкви, между сторонниками св. Иосифа Волоцкого и св. Нила Сорского. «Иосифляне», вроде бы, защищали богатства монастырей, требовали уничтожать еретиков, а «нестяжатели» выступали против церковной собственности и против казней… Сама суть вопроса в таких описаниях оказывается сильно искаженной. Во-первых преподобный Иосиф Волоцкий никогда не выступал за обогащение монастырей — но земельные владения помогали монахам вести просветительскую работу, лечить больных, помогать бедным и сиротам, кормить голодающих во время неурожая (что и делал св. Иосиф в своей обители). Во-вторых, преподобный Нил Сорский действительно основал в Вологодской земле обитель, где монахи жили своим трудом, в скитах, не имели монастырских деревень и имений. Но против церковной собственности он никогда не выступал и не отрицал возможности спасаться в больших и богатых монастырях.