Под боссом - Алайна Салах

— Неделю проработала у меня и считаешь, что во всем разобралась?

— Деловое администрирование — это часть моей специальности. Возможно, вы не считаете нужным делегировать полномочия, но я склоняюсь к тому, что вы попросту не доверяете людям.

Серов щурит глаза и вопросительно изгибает темную бровь:

— Напомни, Александра, ты на психолога училась?

— Экономика и менеджмент.

— Да, точно. Ну а если в психологии ты ни черта не смыслишь, то прекращай ставить мне диагнозы и иди в соседний кабинет работать по специальности. На почте тебя ждет длинный список дел, с которым тебе скорее всего придется здесь заночевать.

Быть милой — неблагодарный труд.

Про длинный список Серов не соврал. Время близится к семи вечера, а я еще не добралась и до половины. И почему я такая совестливая и исполнительная? Мне не нужны ни его рекомендации будущим работодателям, ни зарплата, так почему бы мне просто не уехать домой и не отключить мобильный?

Когда часы показывают половину восьмого, копчик ноет, а глаза чешутся от сухости и усталости, раздается звонок по внутреннему. Если он снова скажет мне «зайди», я на распечатаю на принтере его голову и начну метать в глаза дротики.

— Зайди.

Мой список бранных эпитетов иссякает еще до того, как я успеваю дойти до двери его кабинета. Это не потому что я их мало знаю, а потому что слишком быстро говорю.

— Что? — рявкаю я с порога и тут же замолкаю, потому что если произнесу хотя бы слово, то залью натертые полы чистилища голодной слюной. На столе Люцифера стоят два бумажных пакета с фирменным логотипом ресторана «Лобстер», а исходящий от них запах не дает шанса усомниться, в том что внутри находится вкуснейшая еда.

— Садись, — кивком головы Серов указывает мне на кресло перед его столом.

Его не терпящий возражения тон бесит, и я даже думаю развернуться, но в этот момент желудок издает протестующий рык, который, к моему смущению, слышен даже этажом ниже, и чтобы не выставлять себя гордой идиоткой, я послушно иду к столу.

— Что с лицом, Александра? — комментирует Серов, извлекая из пакета контейнер. — Я организовал тебе встречу со старыми друзьями.

Я опускаю взгляд на прозрачную пластиковую крышку и, сглотнув поллитра слюны, начинаю улыбаться. Пюре из брокколи и мои любимые осьминоги. Люци запомнил.

Саша

— Александра, через десять минут встречаемся на ресепшене, — произносит голос Люцифера, после чего в динамике раздаются гудки.

Я суеверным трепетом оглядываю телефонную трубку, гадая, не подверглась ли розыгрышу пранкеров(пранкеры — те, кто совершают телефонные розыгрыши — прим. автора) Серов не сказал «Зайди». Это ли не чудо?

Это точно не пранк, потому что когда девять с половиной минут спустя я выхожу на ресепшен, Серов уже стоит там, отдавая распоряжение в пока еще не раздутые ноздри Лены.

— Куда мы едем, Кирилл Алексеевич?

Люцифер отрывает взгляд от секретарши и смотрит на меня. Быстро пробегается взглядом по лицу, спускается к поясу юбки и возвращается обратно. Что вдруг делаю я? Начинаю краснеть. При том, что у меня со смущением столько же общего, сколько у листка латука с канистрой моторного масла.

— У меня встреча с представителями из Омска в «Бристоле», — уголок его верхней губы насмешливо дергается вверх. — А у тебя, очевидно, еще одно свидание со старыми друзьями.

Ничего не могу с собой поделать — начинаю улыбаться. Таким иронично-милым он мне очень нравится, что даже хочется потупить глаза и застенчиво повозить подошвой Tod's по полу. Мешают только два жерла, разверзшихся по соседству и исходящее из них злобное сопение.

— Лена, я вернусь поздно. На мобильный никого не переводи.

Когда двери лифта за нами закрываются, оставляя нас с К.Серовым в романтичном уединении, я вновь испытываю несвойственное мне желание — на этот раз разглядывать кнопки. Со слабостями я привыкла бороться, поэтому вместо этого смотрю ему в глаза. Люцифер не остается в долгу и тоже смотрит. Целых десять секунд мы разглядываем друг друга, пока двери со звяканьем не разъезжаются.

Люцифер-таки сделал это: сыграл на контрасте. Потому что он больше не кажется мне грязным похотливым сатаной, цель которого — превращать жизнь окружающих в ад. Сейчас он кажется мне сатаной на рождественских каникулах — все еще гад, но подобревший и расслабленный. И, черт, очень сексуальный. Вот эти его вечно нахмуренные брови и идеально сидящий костюм, под которым явно скрываются мышцы… Он все еще не в моем вкусе, это так к сведению.

Спустя час непрекращающихся разговоров о делах, два джентльмена преклонного возраста пожимают Серова руку и уходят, а мы остаемся сидеть. Но это потому что я не удержалась заказать десерт — он здесь просто божественный.

— Ты так много ешь, — комментирует Серов, когда передо мной опускается тарелка с шоколадным суфле. — И куда только все исчезает?

Сегодня он даже хамит как-то мило, поэтому я не обижаюсь.

— Удивляетесь, как при моей любви к еде у меня такая великолепная фигура? — смотрю на него, пока погружаю ложку десерта в рот.

Вместе ответа он плотно сжимает губы и вздыхает, но совсем не по-злому, разве что немного раздраженно. Точно на каникулах.

— Это потому что я всю жизнь занимаюсь танцами и привыкла много двигаться. Мышечный корсет и метаболизм колибри, доставшийся от мамы.

— С твоей любовью к движению, ты выбрала по десять часов сидеть на моем офисном стуле? Почему?

Он снова смотрит так, словно пытается хорошенько покопаться у меня в мозгах. Становится неуютно и приходится принимать экстренные меры по отвлечению: щедро зачерпнуть суфле ложкой и погрузить в рот, полируя до блеска каждый ее металлический миллиметр. Серов моргает, его взгляд неумолимо покидает область моего третьего глаза и съезжает к губам. Мужчины все же очень предсказуемы.

Если быть совсем откровенной, то мне неудобно, что пришлось наплести кучу небылиц, чтобы пробраться к нему в офис. Раньше-то у меня была великая праведная цель в оправдание, а сейчас ничего. Но и рассказать ему правду — не вариант. Отреагирует он непременно скверно, и Катюнину шею под топорище подложу.

— Никто не верил, что я смогу работать в офисе, и я решила доказать, что это не так, — вернув идеально чистую ложку на в тарелку, смотрю на Серова. — Такой ответ кажется правдоподобным?

— Куда правдоподобнее истории про ипотеку несчастного отца и злоключения остолопа брата.

— Макс не остолоп! — выпаливаю я.

Ой, а что это сейчас происходит? Кто-то очень хочет улыбаться, но должен оставаться в образе, поэтому прячется за чашкой. И у Сатаны есть мирские слабости.

Из ресторана мы выходим через полчаса, после того как Серову принесли поистине астрономический счет. Те два пенсионера из Омска оказались даже прожорливее меня.