Рекрут - Алексей Рудаков

Но не идти же на него силами одного крейсера? Даже если и не собирать флот, то пара штурмовиков не помешают, как и несколько транспортов с наёмниками – пушечным мясом, которое проложит мне дорогу к проклятой Зелёной Тушке.

А наёмникам, как вы понимаете. Нужны деньги. И оружие. И броня. И еда и многое прочее, для чего опять же нужны деньги. Наличные. Много наличных. Не те жалкие семь десятков, нет, желая победить я готовился тратить миллиарды, понимая, что второго шанса расквитаться со своим извечным врагом у меня не будет. И тут, в этих моих построениях, наша база былка как нельзя кстати.

Автономная, затерянная в пустоте пространства, она должна была стать именно тем гнездом, из которого, дайте срок, вырвутся наружу корабли, спешащие поставить точку на жизненном пути моего извечного противника.

* * *

Но вот же непруха – стоило мне только ступить на первую ступеньку моего финансового зиккурата, как Судьба, словно забавляясь, мигом обнулила все эти достижения выудив из своей колоды карту Войны.

В том, что всё пошло прахом, я не сомневался, хорошо зная экипаж Летнего Дождя. Я был совершенно уверен, что весь экипаж, едва только услыхав о новой войне, рванул к ближайшей точке сбора спеша защитить человечество от земноводной напасти.

Ага. То самое, что выкинуло их на улицу, едва предыдущая угроза была устранена.

Не знаю. Я, наверное, не смог бы поступить так, как они. С другой же стороны это был их дом, их родина и не мне судить, или упрекать этих людей.

Весточку, всё же, они мне оставили.

Зайдя в чат одной из центральных систем кантона Чеваре, бывшего одним из наиболее вооруженных, я принялся листать сообщения в разделе поздравлений.

Есть!

Искомое обнаружилось на третьей странице – некая семья Горелых передавала поздравления своему старшему сыну, напоминая ему про его любимый сезон летних дождей и заверяя, что у них всё отлично. Был указан и адрес для ответа – десяток цифр абонентского ящика, куда мне, захоти я оправить сообщение, стоило писать.

Написать я не решался долго.

Да и нечего было мне им сообщить.

Попросить прибыть и вытащить из этой заварухи? Можно. И прибудут, и грозя торпедами, вытащат.

Вот только – будет ли меня уважать экипаж как прежде? Меня, заставившего их нарушить приказ в военное время? А в том, что они уже включены в состав флота я и не сомневался. Как и в том, что мой Ласковый Дождь уже загружен боевыми торпедами, а его экипаж рвётся в бой.

И тут я такой. Ай, спасите, меня на войну призвали.

Конечно, убедить себя, что, будучи на мостике я принесу больше пользы – проще простого. Да и мужики спорить не будут – всё же я – капитан и владелец, но вот присутствовал в этом плане какой-то душок предательства, не позволявший мне выбрать этот путь.

Нет. Подобное было бы неверным решением и я, скрепя сердце, всё же отправил им короткое сообщение, написав, что каждый должен исполнить свой долг и обещая разыскать их, когда заварушка закончится.

* * *

Если вы помните, то ранее я неоднократно высказывался о своей теории касательно запахов кораблей. Так вот – «Длань Гнева» пахла надёжностью.

Солидная, ещё Имперской выделки, она чувствовалась во всём, начиная от шершавого настила палубы, крепко и, простите за повторение, надёжно, ухватившего подошвы наших ботинок, и до всего прочего – стен, потолка, освещения – всё здесь было просто пронизано именно этим качеством.

И эта надёжность выгодно отличалась от всего современного, пытавшего подрожать классическому Имперскому стилю. Так, балка из старого, десятилетиями выдержанного, дуба будет всегда отличаться от красивой пластиковой накладки под дерево, скрывающей под собой тонкий профиль из современных материалов. И пусть мне хоть сто раз скажут, что новомодные технологии лучше, я всё же предпочту, чтобы потолок в моём доме держался именно на первом, столетиями проверенном варианте, а не на новомодной новинке, готовой в любой момент выкинуть непредсказуемый фортель.

* * *

Встречал нас старший офицер палубы и мы, быстро построившись, замерли, ожидая его приближения. Офицер был не молод, но и не стар, пребывая на грани возраста, переступив которую можно будет ставить на себе крест и удалясь от дел вспоминать былое закутавшись в мягкий плед у камина. От него, точно, как и отовсюду вокруг, веяло спокойной уверенностью, отчего – признаюсь и не вижу в этом ничего зазорного, на душе становилось спокойно.

В толстый серебряный шнур – знак капитана второго ранга, была вплетена тонкая жёлтая нить контузии – точно как у меня и это совпадение не могло остаться без его внимания.

– Пилот? – Подойдя ко мне, я стоял в первой шеренге, капдва пробежался взглядом по наградам на моей груди – я, как и все ветераны, был в парадке, желая с первых минут пребывания на борту нашего нового дома, обозначить себя как бывалого бойца. Хуже оно не будет.

– Светозаров, господин капитан второго ранга! – Вытягиваюсь перед ним по стойке смирно.

– Серебряные крылья, пять побед в пустоте, – перечисляет он мои награды: – О как! И даже в пехоте повоевал? Сбили?

– Никак нет! Добровольцем пошёл, – обращение по званию опускаю – мол это тебя не касается, и офицер это понимает, демонстрируя согласие с моими словами коротким кивком.

– Контузия не беспокоит? – Чуть прищурившись, смотрит он мне в глаза и я, выдержав короткую паузу, перетекаю в стойку вольно.

– Сейчас не до болезней, верно? – Скольжу взглядом по его шнуру, вызывая одобрительную усмешку у своего начальника.

– Да, старлей, действительно, сейчас не до них, – кивнув мне, он отходит на пару шагов:

– Пилоты! – Заложив руки за спину, он обегает наш строй быстрым и цепким взглядом, прямо на лету разбивая нас на эскадрильи:

– Рад приветствовать вас на борту «Длани Гнева»! Я – старший офицер четвёртой лётной палубы. Капитан второго ранга Кальтус. – На миг замерев по стойке смирно он отдаёт нам честь, показывая, что мы теперь одно целое:

– Как многие из вас, – следуют несколько кивков в сторону ветеранов: – Я был на Первой Жабьей. И, как видите – выжил, – улыбка капдва адресована новичкам, замершим за нашими спинами:

– А раз выжил я – выживите и вы! Это я вам обещаю, не будь я Кальтусом!

Внешне, «Длань Гнева», походила на дольку апельсина, поставленного, или уложенного горизонтально. Или – вертикально, в пустоте, как вы понимаете, понятия верх и низ весьма относительны. Но мы, пилоты, отправившиеся в свой первый, условно-боевой вылет, считали, что матка лежала горизонтально. Такому восприятию способствовал тот факт, что пол лётной палубы, огромной, широченным прямоугольником, пробившей корпус матки насквозь, был вытянут вдоль всего тела, и для нас, ходивших и взлетавших с его палубы, именно он и был тем самым, гипотетическим, горизонтом.