Семь способов тебя завоевать - Кристин Уокер

– Конечно, меня это беспокоит, Блайт, – резко сказала она. – Это и мой дом тоже. Моя жизнь тоже меняется. Но знаешь что? Нам приходится идти на жертвы ради любимых людей.

– Человека, – исправила я ее.

– Что, прости?

– Любимого человека. Не ради людей, а ради человека. Ради папы.

Глаза мамы округлились.

– Нет, Блайт. Я имею в виду людей. Конечно, это ради папы, но еще ради тебя и Зака. Все наши поступки для вашей же пользы. Может, ты и не замечаешь этого, не видишь дальше своего носа, но это факт.

Упс!

– И даже если это не так, твой папа многим пожертвовал ради семьи. И мы должны отплатить ему тем же. Его счастье тоже принимается во внимание. А что хорошо для твоего папы, хорошо и для семьи. Так что, пока не начала еще одну обличительную речь о том, насколько несправедлива твоя жизнь – как ты, несомненно, поступила в школе, – возможно, стоит задуматься об этом?

Мама подняла ведро и вышла из комнаты.

– Не парься, – улыбнулся Зак, засовывая тетради с выполненным заданием по алгебре в рюкзак. – Вчера я выслушал такую же речь.

– Просто дело не только в счастье, – сказала я. – А в деньгах. Господи, не понимаю, как бзик отца про трастовый фонд мамы может помочь семье.

– Это характерно для мужчин, – сказал Зак. – Мужчины – охотники-собиратели. Они хотят обеспечить свое племя средствами существования.

– Да, но расплачиваемся-то мы, – усмехнулась я.

– На что ты жалуешься? Тебе осталось от силы года полтора. А я застрял здесь на половину десятилетия. – Брат бросил рюкзак у кухонной двери и вышел на улицу. – Пока. Я пошел к Джеку.

– А что с ужином? – спросила я.

Сейчас почти полшестого.

– Придумай сама, – крикнул он. – Я перекушу у Джека.

Задняя дверь с привычным стуком захлопнулась за братом. Какой знакомый звук. Но даже его скоро не будет.

Я открыла холодильник. «Придумай сама» означает найди что-нибудь, потому что ни у мамы, ни у папы не было времени или сил на готовку, и поешь в одиночестве. Я порадовалась, что сегодня не придется сидеть за столом и разговаривать с родителями. Поэтому взяла остатки ветчины, сэндвич с сыром и понесла все это в свою комнату, в которой провела весь вечер. И совсем забыла о том, что надо сложить вещи.

* * *

Следующим утром, когда я спустилась вниз, оказалось, что папа уже ушел. Должно быть, ему надо было пораньше появиться в школе. Я взяла огромную кружку с дымящимся кофе и потащилась наверх. Выбрала милый джемпер в горошек, а затем вспомнила, что в Эш-Гроув, в отличие от Меритона, никто не парится насчет одежды. Мне не хотелось выделяться из толпы, поэтому я остановила свой выбор на легинсах и шифоновой тунике кремового цвета. А перед самым уходом вспомнила, что надо заправить кровать.

Зайдя в школу, я старалась держаться в тени, но при этом высоко задрала подбородок. Решила быть гордой, но неконфликтной. Я надеялась, что все перестанут смеяться надо мной из-за конкурса на лучшую фразу, и, к счастью, казалось, что так и произошло. Конечно, то, что ребята смотрели сквозь меня, не дарило мне приятных ощущений, но лучше уж это, чем насмешки.

Я добралась до класса. Дожила до первого звонка. Но пока дожидалась второго, стала замечать шепотки. Заметила, как шушукались девушки, которые сидели парами, склонив головы друг к другу. Как замирали парни, прислушиваясь к тому, что говорил один из них. Это разжигало мое любопытство, но кого мне было спросить об этом? Некого. Если только Сая и Дженну.

На переменах в коридоре я высматривала яркие волосы Дженны, но нигде не замечала. Наконец я увидела ее и Сая на ланче. Они сидели за тем же столом в углу, но с другой стороны. Сегодня мне придется сидеть лицом к залу. Я взяла йогурт и крендельки и пошла к ним.

– Можно мне снова сесть сюда? – спросила я.

Сай и Дженна синхронно повернулись ко мне. Какое-то время никто из них не произносил ни слова. Казалось, будто я явилась без приглашения или помешала их уединению.

Дженна пожала плечами и сказала:

– Конечно.

Я медленно обошла стол, чтобы дать ребятам время передумать. Но этого не произошло, поэтому я села и открыла пакет с крендельками.

– Рвать, а не тянуть, – сказала я Саю, пытаясь растопить лед.

Он лишь кивнул мне. На нем была та же армейская куртка, что и вчера. А Дженна была одета в футболку с Бетти Буп[10]. Но ребята словно были настороже.

– Что-то не так? – Как только вопрос сорвался с моих губ, мне сразу показалось, что я спросила о чем-то личном. Будто мы старые друзья, которые могли задавать такого рода вопросы. Но это было не так. Поэтому я плавно продолжила: – Все шепчутся и что-то обсуждают. Вы, ребята, знаете что?

Сай нахмурился:

– Да.

Вот и весь ответ.

Я несколько раз моргнула.

– Ну, может, расскажете? – Я безуспешно старалась скрыть сквозивший в моем вопросе сарказм.

Их взгляды пересеклись. Между ними повисло молчание. Затем Дженна повернулась ко мне и сказала:

– Ходит слух, что директор Мак отменит «Гонку старшеклассников».

Он действительно подумал над этим предложением? Какое-то время ушло на то, чтобы убедиться, что я выгляжу удивленной.

– Что? – спросила я. – Правда?

Я не видела папу со вчерашнего дня. Так что заставило его изменить свое мнение?

– Очевидно, правда, – усмехнулась Дженна, а затем добавила: – Ходит слух, что за этим стоишь ты.

– Это так? – спросил Сай.

Я засомневалась. Мне не хотелось признаваться, так же как и врать. Мне никогда не хотелось врать. А еще не хотелось рисковать единственными дружескими отношениями, во всяком случае, казавшимися такими, ведь они и так были очень хрупки. Дженна с Саем не казались ябедами, поэтому я пошла напролом и рассказала им о нашем с папой разговоре, особо выделив момент про «подавление агрессоров». И вновь это прозвучало как слабые оправдания. Сай с Дженной не купились на мои жалобы. А когда я дошла до предположения миссис Эулалии о том, что я стремилась не только восстановить справедливость, но и отомстить всей школе, Сай и Дженна поняли меня.

– Да уж, это подло, – сказал Сай.

Я кивнула и пробормотала:

– Я хотела как лучше. Ну, или мне так казалось. Но в итоге получилось как всегда. – Мне отчаянно хотелось придумать причину, по которой ребята не смогли бы возненавидеть меня. Причину, которая не даст мне возненавидеть себя. Я выпрямилась и сорвала крышку с йогурта. – Знаете что? Папа этого никогда не сделает. Клянусь, никогда. Он не поступит так. Вы, его ученики, слишком много значите для него. – Я сжала крышку из фольги, превратив ее в твердый шарик. – Не беспокойтесь.