Крючок для Пираньи - Александр Бушков

Мазур несколько секунд ломал голову — что этому дуракуотвечать, учитывая неустанно бдящие микрофоны? Потом сказал осторожно:

— Ну, мы же не шпионы, чтобы что-то там раскрывать…Проведем самые тщательные исследования, облазим все три корабля, возьмем пробыв большом количестве. Посмотрим, что получится.

— Что там смотреть? — возмутился Сережа. — Мало намсмертельных случаев? Приходите завтра к нам, я тебе покажу все документы. И посейнеру, и по прошлым случаям, когда разбросало дохлую рыбу по всему берегу.Думаешь, мы тут несерьезные? Вова, у нас есть копии всех документов, повсюдунаши ребята… Я тебе завтра приведу Кристиансена… у нас же тут приехали друзья сЗапада, при них постесняются нам проламывать головы в темном уголке, чтобы несветиться на весь мир…

«Знаю я этих друзей, — подумал Мазур. — Чего стоит вашапресловутая экологическая «Пеллона», по странному стечению обстоятельствустроившая свою штаб-квартиру аккурат по соседству с главной квартиройвоенно-морской разведки своей страны. Вопросики ее активисты задавали самые чтони на есть экологические — например, какова мощность силовой установкиновейшего подводного крейсера «Юрий Долгорукий»…»

В дверь не просто постучали — забарабанили. В коридоре Мазурузрел Шишкодремова, взлохмаченного, расстегнутого и, судя по виду, потрясающепьяного.

— Вова, а я к тебе… — объявил Роберт, демонстрируянепочатую бутыль «Столичной» с удобной ручкой для ношения.

И подмигнул — трезво, хитро. Обрадовавшись, что можетсвалить с плеч часть несвойственных ему забот, Мазур охотно пустил нежданногогостя.

В номере моментально повеяло холодком — поддавший Сережауставился на Шишкодремова так, словно через секунду рассчитывал подать команду:«Расстрельный взвод, пли!»

— Знакомьтесь, — сказал Мазур, посмеиваясь про себя. —Это Сережа, а это Робик.

— Опричник, — старательно выговорил Сережа. — Ну ладно,все равно будет интервью… Вы вообще намерены свою пакость убирать со дна?Ждете, когда мы все здесь вымрем? — и занес ручку над блокнотом (Мазур заглянулему через плечо и убедился, что на листочке все его прежние ответызафиксированы в виде совершенно неразборчивых каракулей, которые завтра нерасшифрует и сам автор). — М-милита-ристы…

— Сереженька! — проникновенно сказал Шишкодремов,пристроившись рядом и нежно обнимая собеседника. — Ну какой я тебе, к чертямморским, милитарист? У меня и пистолета-то нету, а кортик был, да я его попьянке сломал, когда шпроты открывал… Ну ничего я там не топил, сукой буду! Этож все при Сталине творили, палачи проклятые…

Оказалось, он моментально нащупал нужную кнопку — при одномупоминании о Сталине Сережа подобрел, размяк и принялся взахлеб пересказыватьШишкодремову какие-то забытые статейки из давно канувших в небытиедемократических газет — как Сталин Кирова убил в коридорчике, как Сталинотравил Ленина мухоморами, а Крупскую — просроченными консервами, как Сталин,ничуть не удовлетворившись всеми этими злодействами, подсунул Рузвельту в Ялтенапичканную цианистым калием воблу, отчего Рузвельт, конечно же, умер…Шишкодремов охотно слушал, поддакивал, сам плел что-то несусветное, и вскореоба стали закадычными друзьями. Правда, Мазур очень быстро отметил, чтопритворявшийся вдрызг пьяным Роберт мастерски вытягивает из собеседника имена,даты и подробности славной деятельности «зеленых», а Сережа щедро таковымиделится, уже плохо представляя, где находится. Самому Мазуру заняться быловроде бы и нечем, а посему он от нечего делать взял гитару и вновь принялсяизвращаться:

Arise, о mighty land of ours,

Arise to mortal war,

With evil fascism’s dark powers.

With the assursed horde![5]

Его нежданный «зеленый» гость, с уверенностью можно сказать,не обремененный знанием иностранных языков, пропустил мимо ушей эту злостнуюкрасно-коричневую выходку. Повиснув на плече у Шишкодремова, давно ставшегопервым другом и кунаком, Сережа вдохновенно излагал, как они победятзлокозненную военщину, изгонят ее отсюда невозвратно, и на освобожденных земляхв два счета произрастут райские сады, а жители, бродя в эдемских кущах, будутгромко и благозвучно славить демократию…

Шишкодремов поддакивал, вот только глаза у него оставалисьтрезвехонькими и холодными. За окном явственно темнело. Света, картинно иизящно зевнув, уселась к Мазуру на подлокотник кресла и, наплевав наШишкодремова, принялась вольничать руками. Мазур, чувствуя себя неловко вприсутствии притворявшегося пьяным хитреца, спел специально для нее, припомнив,что она хвасталась неплохим знанием французского:

Plus ne suis ce que j’ay este,

Et ne scaurois jamais estre:

Mon beau printemps, et mon este

Ont faict le sault par la fenestre…[6]

— Ну, посмотрим… — многозначительно пообещала она,откровенно веселясь.

— А эт-то кто? — Сережа прокурорским жестом простерруку, тыкая пальцем в Мазура. — Он за нами не следит?

— Это Вова, — терпеливо успокоил Шишкодремов.

— К-какой Вова? Откуда Вова?

— Наш Вова. С нами который. Демократ невероятный…

— А, ну тогда ничего… Только под воду я все равно с нимнырну… Т-только непременно с «Веры»… я говорю, начинать надо с «Веры», если ужони там и… уп! — он провел по горлу ребром ладони. — Робик, ты за моей мысльюследишь?

— Слежу… — заверил Шишкодремов.

— Логично мыслить умеешь?

— А то как же, — заверил Шишкодремов.

— Значит, следи за мыслью. Если они не вернулись с«Веры», значит, там что? Цистерны… Баки… В чем там держат отраву?

Он помахал рукой и стал клониться физиономией в капусту.

— Пойдем, Серега, — сказал Шишкодремов, заботливо егоподнимая и поддерживая, — посидим у меня, еще выпьем, договорим…

— А под воду? Я тоже хочу посмотреть…

— Вот и посмотришь, — пообещал Шишкодремов. — У менятам акваланг есть, заодно и потренируешься…

И он, двинувшись к двери со своей не особенно тяжкой ношей,другой рукой ловко подхватил бесформенную сумку Пруткова. Она была распахнута.Мазур со своего места видел, что там в полнейшем беспорядке громоздится охапкакаких-то бумаг, лежит довольно толстая серо-желтая папка. Милейшийкапитан-лейтенант, конечно же, не мог пропустить удобнейшего случая пошарить вчужих архивах, работа у человека такая…

— Клиника, — покачала головой Света, уютно прикорнув уМазура на коленях. — Я перед ним ноги выше головы задирала, под конец — уже изчисто научного интереса, но никакой реакции…