Проверка на прочность - Екатерина Береславцева

– Нет, Егор, её здесь нет…

– Не понял, а где моя любимая женщина? – спросил меня уже другой голос. – Она что, дома не ночует?? Привет, Маш.

– Доброе утро, Захар! – я сделала глубокий вдох. – Что ещё за наговоры на мою родную сестру, а? Даже обидно. И от кого я это слышу! От будущего зятя!

– Маш, скажи честно, она всё-таки на меня обиделась, да? У меня сердце не на месте, весь вечер вчера ей звонил – абонент недоступен. Разговаривать со мной не хочет?

– Захар, ну ты что! Просто она к подруге поехала, а зарядку от телефона дома оставила. Ну, ты же её знаешь…

– Вообще-то рассеянностью моя девушка никогда не страдала… Но ладно, пусть забыла, допускаю такую возможность, а сейчас-то она где? Или спит ещё?

– А она ещё не вернулась… У подружки ночевать и осталась. Знаешь, как у нас, девочек, бывает – заболтались, о времени забыли, а уже и ночь на дворе…

– Вот в это я поверить могу легко! Особенно зная о Дашкиной страсти помолоть языком… А что за подружка, Маш?

– Так Оля же!

– Ольга? Говоруха? Ну, тогда тем более, – выдохнул он. – От Ольги так просто не сбежишь…

– Это точно, Захар! – улыбнулась я.

– А ты разве с ней знакома, Маш?

– Я? – ещё один шлепок по губам. – Ну, Дашка твоя рассказывала, конечно. А у меня, Захар, весьма развитое воображение, ты не знал?

– Догадывался! – хмыкнул он. – Я даже не уверен, что половину из того, что ты мне сейчас наплела, можно правдой назвать…

– Захар!

– Шучу, Маш, шучу. Кажется, не очень смешно. Что поделать, не до смеха нам тут сейчас…

– Захар, а как там Лариса? – осторожно поинтересовалась я. – По-прежнему тебя во всём обвиняет?

– Лариса… – он вздохнул. – По секрету тебе скажу, Маш, – только Дашке не проговорись, ладно? – мне кажется, с Ларой происходит что-то. Второй день на себя не похожа. Она и так-то эти дни не в себе, а сейчас… Как будто какая-то идея её изнутри съедает. Знаешь, как бывает, когда человек погружается в мрачные мысли и накручивает сам себе что-то…

Он помолчал. А потом огорошил меня:

– Как бы она с горя руки на себя не наложила…

– Тьфу на тебя, Захар! Уж поверь мне, Лариса не из той породы людей, которые так просто сдаются!

– Я тоже так раньше думал, – вздохнул он. – Ладно, давай-ка эту грустную тему сворачивать. Передай Дашке, что я её обожаю и страшно соскучился. Сегодня позвонить уже не сможем, а завтра в это же время – обещаю! И пусть больше по подругам не шляется, а то ревновать начну!

– Я ей передам, Захар! Берегите себя, мальчики!

Когда я положила трубку, у меня дрожали губы…

Ложиться, конечно, я уже не стала. Кто рано встаёт, тому Бог даёт – буду всей душой надеяться, что эта пословица сегодня сбудется на сто процентов! И завтрашним утром отвечать своему любимому мужчине будет уже сама Дашка!

А когда я потихоньку выскользнула из спальни, чтобы не потревожить Георгия, то увидела пустую комнату и тщательно заправленный диван. Встал уже!

Из кухни донёсся невероятно вкусный аромат. Кофе и ещё что-то, сразу и не разобрать, что. Но пахнет чудесно! Одним махом пересекла огромную гостиную и распахнула дверь.

– Георгий!

– Доброе утро, Маша!

Мой гость стоял у плиты с деревянной лопаточкой в руках. На варочной панели что-то скворчало радостно.

– Что это вы тут шаманите, а? Ну-ка, ну-ка… – я вытянула шею и принюхалась. – Блины? Глазам своим не верю! Георгий, вы что, умеете печь блины??

– Наука трудная, конечно, но осилит дорогу идущий, – улыбнулся он и, ловко тряхнув сковородкой, перевернул блин в воздухе.

– Мамочки мои! – ахнула я. – Всегда хотела так научиться! Георгий, да вы просто маг и волшебник!

– Я не волшебник, я только учусь. Доставайте сметану из холодильника, Маша, и прошу к столу.

– Хочу вас огорчить, Георгий, сметану я вчера не купила. Ну да, да, не смотрите на меня с таким укором, и на старуху бывает проруха. – Я всё же открыла дверцу холодильника, и первое, что бросилось мне в глаза, была именно она, упаковка со сметаной. – Ой! Это что такое? Я же точно знаю, что ещё вчера её тут не было!

– Никогда не подгоняйте настоящее под шаблоны прошлого, Мария! – важно изрёк он, не оборачиваясь, и вылил в сковородку следующую порцию теста. Сковородка зашипела – от удовольствия, я полагаю.

– Не буду! – пообещала я и, с громким стуком ставя на стол сметану, а также две разноцветные тарелки, поинтересовалась: – А Юру мы что, ждать не собираемся?

– Что это вы за моего помощника так переживаете, а? – он обернулся с усмешкой на лице.

– Потому что я очень добрая! Разве в моём досье об этом не написано? Ай-яй-яй, какое непростительное упущение!

– Ну какое досье, Маша! Мне кажется, вы нас не за тех людей принимаете!

Он с грохотом отставил сковородку в сторону, погасил пламя конфорки и взял в руки блюдо с блинами. Судя по высоте поджаристой горки, мой гость явно не только что проснулся, а уж часа два как минимум. А может, и вовсе спать не ложился?

– Георгий, признайтесь честно, вы родственник Бориса?

Хорошо, что до стола ему оставалось дойти совсем чуть-чуть, иначе нам точно грозило бы остаться голодными – тарелка чуть не опрокинулась на пол. Но я же не знала, что невинный вопрос способен вызвать такую странную реакцию!

– Ну, Маша, умеете вы задавать вопросы! Хотите, я замолвлю за вас слово перед начальством?

– Благодарю покорно, меня вполне устраивает моя работа! – хмыкнула я и, со скрипом отодвинув стул, села. – А вот вы мне не ответили!

– В наших с Борисом жилах течёт разная кровь. Этого вам достаточно, Маша?

– Вполне! Значит, Марусе показалось…

– Та-а-ак… – он внимательно на меня посмотрел. – Что ещё ваша невестка про меня наплела?

– Что у вас красивое имя, – улыбнулась я. – И сложная судьба.

– Ну, за такими сведениями и к гадалке ходить не нужно!

– Маруся – не гадалка!

– А я этого и не говорил! – его пристальный взгляд не отрывался от моего лица.

– Почему вы так на меня смотрите, Георгий?

– Скажите, Маша, а как вы познакомились с Борисом?

– А что, этого тоже в вашем досье нет?

– Маша!

– Извините. А с Борисом меня познакомила его младшая сестра Амалия. Мы дружили с ней когда-то… Она замечательная девушка была, Георгий, но очень… как бы правильно выразиться – нервная, понимаете? Мне кажется, над ней всю жизнь висел страх безумия, только тогда я