Выбор алианы - Валерия Чернованова

А может, таким образом просил защитить его от двух ненормальных, развернувших в спальне самые настоящие баталии. Я бы назвала разыгравшуюся у меня на глазах битву «Встреча пажа и служанки». Встреча проходила эмоционально, я бы даже сказала, бурно.

Мабли, отчаянно жестикулируя, все пыталась выставить за дверь мною помилованного. За свободу которого пришлось расплатиться самым ценным, что у меня было. А тот ни в какую не хотел выставляться и на каждую возмущенную реплику служанки отвечал саркастическими ухмылочками и колкими фразами, намеренно еще больше распаляя Мабли.

Задира.

– Оборванцам не место в покоях княжны! – окончательно утратив над собой контроль, громко взвизгнула девушка. Для острастки еще и ногой притопнула, руки воинственно сжала в кулаки, сверля Леана Йекеля возмущенным взглядом.

– Да ты на себя посмотри! Тоже мне, нашлась командирша. На какой помойке тебя вообще отрыли? Такую замухрышку. Я подожду ее утонченность вот здесь, – демонстративно растянулся поперек моей постели. – И не сдвинусь до ее прихода с места.

От такой наглости Мабли оторопела и теперь молчала, беспомощно хлопая глазами.

Я кашлянула, привлекая к себе внимание.

– Я пришла.

Леан тут же придал своему тощему телу вертикальное положение. Вытянулся в струнку и руки по швам сложил. А у парня отменная выправка.

– Ничего еще не успел украсть?

– Никак нет, ваша лучезарность! – отрапортовал «новобранец».

– К счастью, пока еще утонченность, и надеюсь оставаться ею и дальше, – хмуро отозвалась я. Заметив, что Мабли порывается что-то сказать, и догадываясь, кто станет темой ее страстного монолога, устало попросила: – Давай потом. А сейчас помоги Леану найти комнату. И одежду ему подыщи.

– Но ваша уто…

– Пожалуйста, – взмолилась, прикрывая глаза.

– Пойдем, – раздался тихий голос паренька. Насмешки в нем как не бывало. – Видишь же, ее утонченность устала и хочет побыть одна.

Устала – не то слово. Когда за новоиспеченным пажом и пылающей праведным гневом служанкой закрылась дверь, я без сил опустилась на кровать да так и замерла со Снежком на руках, бездумно глядя перед собой. Куда – не понимала. Просто смотрела вдаль: не то на снежный узор, облепивший окна, не то на серый камень витых колонн, обрамлявший расписанные морозом стекла. А может, на танцевавшие в потоках солнечного света блестящие пылинки.

Такой ясный, погожий день. Пусть и холодный. А у меня на душе темно, и мрачно, и так паршиво-тоскливо…

По щеке проползла слеза, оставляя на коже влажную дорожку.

Старейшины не успокоятся, пока меня не доконают. Не угомонится и Блодейна, продолжит шантажировать. Будет упиваться триумфом Далива. И алианы вроде Хелет и Керис заклюют, как стервятники, если Скальде и дальше будет проявлять ко мне свое чертово внимание.

А он будет. И не отпустит. Не освободит от навязанной роли невесты. Станет безжалостно наблюдать за тем, как варюсь в собственных чувствах, приправленных любовной магией. Гремучая, взрывоопасная смесь.

Вопрос лишь, когда рванет?

Рвануло, как оказалось, очень скоро. Жалобно застонали дверные петли, прошелестели юбки. Знакомый цветочный запах – духи Ариэллы. И нежное, невесомое касание пальцев к моей чуть дрогнувшей руке. Ласковый шепот опустившейся передо мной на колени девушки:

– Фьярра, ты как? Ты убежала…

И слезы, ручьем хлынувшие из глаз. Которые не было сил больше сдерживать. Не было сил молчать.

– Я… не Фьярра. Не Фьярра я! – всхлипнула. – Не она…

Ариэлла смотрела на меня расширившимися от изумления глазами. Но к счастью (а может, нет), не перебивала. Понимала, что мне необходимо выговориться. А я при всем желании не смогла бы сейчас остановиться. Слова лились из меня… не рекой – бушующим потоком, прорвавшим плотину молчания.

Захлебываясь слезами, я рассказала о венчании в церкви с Лешей, которое внезапно превратилось в помолвку на вершине горы с ледяным драконом. Поведала о Блодейне и ее хитромудрой игре, в которой мне отвели незавидную роль пешки и козла отпущения. Призналась и в том, что морканта грозилась навредить мужу, откажись я занять место Фьярры. И периодически мне об этом напоминает, для профилактики. А иногда и маму с бабушкой приплетает. Ведьма лупоглазая.

– Наверное, ты думаешь, я совсем того, – сокрушенно хлюпнула носом. Опустила руки на алое шелковое покрывало, выпуская на волю Снежка, которого до сих пор душила в объятиях, сама того не осознавая.

Питомец явно обрадовался свободе и потрусил от истеричной хозяйки куда подальше, а именно в другой конец спальни. Забрался под приставленное к камину кресло, передоверив рыдающую меня сердобольной Ариэлле.

Девушка поднялась с колен. Устроившись со мною рядом, бережно взяла за руку. Ее прикосновения дарили тепло и поддержку, в которых я сейчас так нуждалась, помогали унять ледяную дрожь, неприятно коловшую пальцы.

– То, что ты говоришь, – невероятно. Невозможно, я бы даже сказала. Но многое объясняет. То, как ты себя иной раз ведешь… Все эти странные словечки, что я так часто от тебя слышала. И о нас ты многого не знаешь, о наших порядках и традициях.

Даже странно, что столько времени мне удавалось водить всех за нос. Наверное, потому старейшинам так не терпится от меня избавиться. Для них я чужачка. Они этого не понимают, но догадываются где-то на подсознательном уровне. Вот и пытаются спровадить из Ледяного Лога инородное тело, то бишь фальшивую эсселин Сольвер.

А Скальде, наоборот, неосознанно ко мне тянется.

Подумала так и усмехнулась горько, напомнив себе, что точно так же, а то и больше он тянется к своей расчудесной графиньке. Да и вообще, таких графинек у него полон замок. Может, он каждую ночь забавляется с новой придворной красавицей.

– Блодейна говорит, только она способна вернуть меня обратно.

Ариэлла сочувственно вздохнула и развела руками.

– Кто знает, может, так оно и есть. В детстве кормилица читала нам истории о других мирах. О том, что мироздание – это плодоносное дерево, а Адальфива – один из самых прекрасных его плодов.

Как по мне, так с гнильцой. Червяков внутри полно. Вроде морканты и Крейна.

Не догадываясь о посетивших меня ассоциациях, алиана продолжила:

– Но я думала, это все выдумки. Легенды – в них же столько вымышленного. – Девушка нахмурилась, словно что-то припоминая, а потом неожиданно подхватилась: – А вообще, подожди…

Поспешила к резному столику, чтобы щедро плеснуть воды в стеклянный кубок, а потом всучить его мне со словами:

– Пей. Поможет успокоиться.

Шмыгнув носом, я послушно осушила кубок. Сердце уже билось не так тревожно, и слезы больше не слепили глаза. Я не глотала жадно ртом воздух, разве что дышала немного неровно.