Департамент Х. Прощальная молитва - Сергей Самаров

– Я смотрю, ты своих гостей усиленно охраняешь...

– Охраняю? – Имам сделал вид, что не понимает капитана. – Ну, вообще-то это правда. Времена сейчас, сам знаешь, опасные. Даже я с охраной хожу. И к ним человека из своей же охраны приставил. Чтобы и защитил в случае чего, и вообще помогал. Но гулять по селу я им не рекомендовал. Они в своей рясе, с крестами, а нашим людям это может не понравиться. Народ у нас горячий.

– Дауд Гусейнов, что ли, у священников в услужении? – поинтересовался Хасбулат.

– Не в услужении, а просто сидит с ними. В шахматы играет, он же у нас шахматист. А ты откуда знаешь?

– Собаку его вижу. У нас на все село один такой пес. Не лает, но убивает.

– Да он собаку к дереву привязал.

– А когда молебен начнется?

– У гостей один священник задерживается. Как только приедет, отдохнет с дороги, и утром начнем. Жителей села я тоже приглашу. Ты ведь тоже житель, так что приходи.

– Обязательно, – пообещал участковый, кивнул на прощание и пошел к машине.

Разговор с участковым получился удачным, и имам Меджидов остался доволен собой. Вроде бы не обманул, хотя и не сказал всей правды. И Хасбулат остался доволен, что от него ничего не скрыли. По крайней мере, он думал, что не скрыли.

Полковник Градовокин говорил, что группу после вводной части заберут на второй этаж, чтобы провести еще одно занятие с новой техникой, но и вводную часть до конца провести не успели, как позвонил генерал-лейтенант Апраксин и затребовал группу испытателей к себе в кабинет.

Майор Лазуткин в приемной жестом показал на дверь генеральского кабинета:

– Ждет. Нервничает...

Капитан Старогоров открыл дверь, и группа вошла. Генерал стоял около раскрытого сейфа и что-то искал, но сразу обернулся и тут же закрыл дверцу. Станислав начал было обычный уставной доклад, но Апраксин жестом остановил его и показал на стулья рядом со своим столом.

– Ситуация обостряется, – сказал он, как только офицеры расселись, и по хмурому лицу было видно, что это обострение сильно беспокоит генерала. – Пришло новое донесение об обстановке. У нас на подготовку, включая выезд на место и обустройство, не неделя, как мы планировали раньше, а только три дня. Вы готовы?

– Мы, товарищ генерал, пока еще основную технику не осваивали и даже вводную полностью получить не успели, – доложил Старогоров. – Но готовы ночь не спать, чтобы сократить время. Думаю, остальные меня поддержат.

Капитан Ставрова молча кивнула, а старший лейтенант Радимов лаконично пообещал:

– Поддержим.

– В дополнение к искусственным неприятностям добавляются естественные. Синоптики обещают снег в горах. Это усложнит вашу работу и сильно ограничит передвижение. Следы на снегу могут вас выдать.

– А с температурой воздуха что? – спросил Старогоров, как специалист по горным условиям.

– Около нуля.

– Значит, снег будет лежать на вершинах и на склонах поверху, но в долинах появится не скоро. Думаю, он не помешает подойти к селу.

– Теперь о вводной, – продолжил генерал. – По инициативе ваххабитского имама Гаджи-Магомеда Меджидова похищены семь православных священников. Сначала было семь, потом одного упустили на посту ДПС. И быстро похитили другого. В настоящее время его везут в Дагестан. Но так получилось, что жена похищенного священника сумела запомнить номера всех задействованных в похищении машин, и мы отслеживаем ситуацию. Поступило сообщение и напрямую из села. Там ждут, когда привезут последнего священника, и на следующий день начнется запланированное мероприятие. Насколько нам известно, будет проводиться семидневный и, так сказать, встречный молебен. Семь ваххабитских имамов будут семь дней молиться о торжестве ислама над православием. Православные священники – протоиерей Иннокентий и шесть иереев – представляют противоположную сторону и обязаны молиться за торжество православия и за собственное спасение. В итоге, как мы полагаем, планируется взорвать дом, в котором содержатся священники, и придать этому вид Божьего наказания, то есть опять же торжества ислама. Ваша задача – произвести на исламистов обратный эффект, причем эффект следует произвести чрезвычайно сильный. И у вас будут для этого возможности. Одним словом, когда под угрозой жизнь семи человек, семи граждан России, для их спасения хороши любые средства. Даже прямой научно-технический обман, что в принципе вы и должны сделать.

Обман не просто научно-технический, а откровенно религиозный. Нас могут обвинить в том, что мы оскорбляем чувства верующих, и в том, что в многоконфессиональном государстве, каковым, по мнению политиков, является Россия, мы воздействуем на чувства представителей одной религии, чтобы унизить ее перед другой. То есть мы, как представители государства, отдаем предпочтение одной из религий, что, как считают наши оппоненты, недопустимо. С другой стороны, и представители этих религий могут предъявить нам претензии в святотатстве и богохульстве. В ответ я предложил оппонентам попытаться действовать средствами спецназа.

– Если дом заминирован, – заметил Радимов, – это невозможно. Священников взорвут раньше, чем спецназ сможет к ним пробиться. Возможно, взорвут вместе со спецназом. Такие случаи уже бывали неоднократно. Освободителям дают возможность войти в заминированный дом, после чего следует команда на взрыв.

– Именно это я и говорил, – согласился генерал-лейтенант.

– А что мы будем делать такого страшного, что нас могут обвинить в богохульстве? – спросила Ставрова.

– Тамара у нас, товарищ генерал, человек искренне верующий, – прокомментировал капитан Старогоров. – По крайней мере, к вере она относится с большим уважением.

– Я бы с удовольствием в рай, да грехи не пускают, – усмехнулась Тамара. – Православная церковь не признает гипноза, а я профессиональный гипнотизер. Знать бы раньше, может, другую профессию выбрала бы.

– Я, кстати, тоже верующий, – признался старший лейтенант. – Перед каждой серьезной командировкой в «горячую точку» на исповедь ходил. И причащался.

– И я в церковь хожу почти каждое воскресенье, – сказал Станислав. – Но говорю откровенно, что только пытаюсь стать верующим. Это, оказывается, не так просто.

– Короче говоря, у всех «явка с повинной», – вздохнул генерал. – Остается признаться, что я тоже крест на груди ношу и в церковь хожу, хотя не регулярно. Даже временами Священное Писание читаю. Пробовал, по крайней мере, читать, в отличие от большинства тех, кто говорит, что верующий. Но я, как и капитан, только пытаюсь обрести веру. Ходить в церковь, как я понимаю, это еще не значит быть верующим. Вера по внутреннему духу познается, по потребностям человека и по его поступкам. Про наши предстоящие действия даже ученые-богословы могут говорить с полностью противоположных точек зрения. И все будут одновременно и правы, и не правы. Рассудить сможет только сам Господь. Он и рассудит, когда время наступит. Нам же остается только действовать.