ЧВК РЫКАРЬ - Александр Михайлович Окольников

свежего ночного воздуха. По земляному полу скользнул луч фонаря, не задевший диверсантка, вовремя укрывшегося за лестницей.

Проклятье, как же тяжело наблюдать, зная финал этой немой сцены. Майор сжал кулаки.

- Дурень! Позови подмогу!

Его слова остались слышимыми только для него. Кудесник качнулся вперёд, но лунный свет не пустил его, держа бестелесного наблюдателя незримыми оковами.

- Эй! – лейтенант прокричал куда-то в темноту, но согнанные им солдаты не спешили откликаться. Ушли они к огневым точкам или проросту смолчали из вредности – осталось загадкой. – Ай, ладно…

Ещё раз обшарив пол лучом фонарика, офицер, держа на гитове пистолет, начал спускаться. Но стоило ему сделать третий шаг, как тьма за лестницей ожила. Вынырнувшая их мрака рука обхватила голень лейтенанта и резко дёрнула на себя. Офицер потерял равновесие, ударился головой об край проёма в полу и кулем рухнул вниз. Тень обогнула лестницу и метнулась следом, попытавшись с размаху всадить лезвие ножа, блеснувшее во мраке тусклым светом, в спину сражённого противника.

Стонущий лейтенант оттолкнулся от пола руками и перевернулся на спину, одновременно сбивая запутавшегося в его ногах противника.

- Кто ты? - наставив на диверсанта потрёпанный Макаров, зажатый в трясущихся пальцах, он медленно поднялся, то и дело потирая свободной рукой ушибленный лоб.

- Брат не стреляй, мене обурили, я российский.

- Российский?

- Русский, русский - я!

- Зачем пришёл? Руки подними!

Всё нутро застывшего на месте майора ревело бушующим ураганом – стреляй! Но его крик остался неслышимым. Диверсант медленно поднялся, и тут же тьма родила молнию, вонзившуюся в грудь охнувшего офицера. Лазутчик метнулся вперёд и с замахом опустил ногу на рукоять ножа, торчащую из груди лейтенанта, который выгнулся дугой и замер. Убийца вбежал на лестницу, но не поднялся в сарай, чего ожидал от него майор, а, захлопнув дверь, спустился в них, схватил голову офицера, выдернул из его груди нож и несколькими движениями обезглавил поверженного противника. После этого он неспешным шагом пошёл в угол, из которого явился, выкрикнув:

- Кушать, еда… Бука добыл еду.

Когда диверсант растворился во мраке над место, где, по мнению майора, лежал скелет девочки, всё встало на свои места – это был не диверсант. Существо вообще не было человеком. Призрачный наблюдатель попытался шагнуть в ту сторону, но тут над его плечом раздался насмешливый голос:

- Явился! Зенки вылупили и нечего не сказал, а мог бы предупредить меня! – призрачная голова лейтенанта покоилась на его прозрачных руках.

- Почему ты не выстрелил, - майору очень хотелось всадить кулак в скулу мертвеца, но он сдержался.

- Как я выстрелю? - голос мёртвого офицера дрогну. – Мы же братские народы, так не должно быть… чтобы убивали братьев.

- Мы не братские народы, эту ложь нам внушили, чтобы затем стравит, - он с тоской посмотрел в пустые глаза мёртвой головы. – Мы один народ, разделённый алчными предателями Перестройки.

- Ну, вот видишь, - лейтенант встрепенулся, в сухом голосе послышалась надежда на оправдание его действий.

- Прекрасно вижу, - оскалился майор. – Вижу, что из-за тебя, дурня, завтра погибнут люди. Вот ты говоришь, братья. Мы не братья, мы - один народ, но это не значит, что мы будем сидеть, пока в соседнем городе убивают русских детей. Вот представь, лейтенант: у тебя есть брат, который живёт в соседней квартире. Со вчера он начал с балкона кидаться кирпичами в соседских детей, раня и калеча их, а сегодня пришёл пьянющий к тебе домой с ножом, и начал бросаться на твою беременную жену, пытаясь её зарезать. Представил? А теперь скажи мне, как ты поступишь? Будешь сидеть, сложа руки и наблюдать или, чего лучше, брататься?

- Я… - голос мертвеца дрогнул, так же как дрожал пистолет в его руке.