Убить куклу - Надежда Черкасова

Соседи по купе — командированный и немолодая путешествующая чета — уже крепко спали, а Лера все следила за медленно плывущими за поездом и переливающимися разноцветными россыпями высокими звездами, пока сон не сморил ее. Проснулась рано и снова наблюдала из окна, теперь уже за бледнеющим небом, постепенно наливающимся ясным перламутровым светом. Вот и первые лучи солнца заиграли на кронах деревьев, заискрились на окропленных росой молодых зеленых насаждениях полей.

Москва Леру покорила всецело: простор, многолюдье, а главное — безграничные возможности, которые столица обещала. Но в глаза бросалась не только ослепительная роскошь витрин магазинов, помпезных зданий и проносившихся мимо великолепных автомобилей, но и довольно разношерстная публика, с которой Лера столкнулась, как только ступила на перрон вокзала.

Именно по выражению лиц можно определить, кто из них добился чего-либо в жизни, а кому не удалось воплотить мечты в реальность, и теперь они погружены в уныние, перестав бороться, смирившись со своей участью. А может, это только приезжие, которые чувствуют себя неуверенно в чужом для них мире?

Оставив вещи в камере хранения, Лера спустилась в метро. И снова увидела те же усталые лица, потухшие взгляды, по которым можно смело делать вывод, что не каждому суждено достичь собственной реализации. Видимо, это огромное счастье, и дается оно только избранным. А жаль, ведь человек мог бы стать творцом и созидателем собственной жизни. Интересно, а в метро они спускаются, избранные-то? Хотя бы иногда?

Но не все так плохо, как кажется. Вот стайка молодых ребят и девушек впорхнула в вагон, и тут же — смех, жизнерадостные возгласы, вот она — радость бытия. И понуро сидящие пассажиры неожиданно для себя приободрились, глаза их благодарно засияли, словно они вдруг вспомнили, что не так уж и беспомощны, чтобы опускать руки, и у них еще есть порох в пороховницах. Как же веселье и оптимизм заразительны!

Перед тем как ехать в столицу, Лера на всякий случай нашла в интернете несколько адресов с телефонами работодателей, предоставляющих жилье, на котором она планировала экономить. Однако нечто, предложенное ей под видом жилья, оказалось совсем непригодным для проживания. Это были ночлежки в компании каких-то убогих личностей, почти ничем не отличающихся от бомжей, которых неизменно можно встретить около метро и в переходах. Даже у Леры, бывшей детдомовки, видавшей виды, соседство подобной компании вызывало смятение и неподдельный ужас, и она впервые вспомнила о детском доме с теплотой, несказанно ее удивившей. Во всяком случае, там она хотя бы спать могла спокойно. Однако ничего удивительного здесь не было, так как все познается в сравнении.

Отказавшись и от так называемого койко-места, и от работы, Лера занялась поисками жилья. Найденная крохотная комнатенка, жалкая и нищенская, но с высоченными потолками, отличалась от прежней лишь тем, что в ней не проживали разные темные личности. И все же нечто присутствовало в квартире, но по соседству. Спившийся тощий неопрятный мужичок, вышедший из соседней комнаты после ухода хозяйки, пытаясь разглядеть Леру мутным взглядом, сначала многозначительно похмыкал, затем ехидно заявил:

— Ну-ну, поглядим, как ты здесь уживешься! Меня Николаичем зовут. А вот твоего имени даже не спрашиваю, потому как не пригодится.

Хозяйка, одинокая старушка, сбежавшая от беспокойного соседа к своей подруге, заранее предупредила Леру, что вынуждена сдавать комнату по столь низкой цене только из-за «этого несносного дебошира, который уже вымотал все нервы и выпил всю кровушку». Именно приемлемая цена и близость метро подкупили Леру. Заплатив за два месяца вперед с условием, что в случае, если она решит съехать раньше, деньги ей не вернут, так как она оповещена об имеющемся неудобстве, Лера перебралась в комнату. Даже вещи разбирать не стала, так намучилась за день, сразу легла на старенький диванчик и уснула, закрывшись на ключ и защелку.

Всю ночь сосед, пригласивший собутыльников, устраивал шумные действа со скандалами, битьем посуды, даже к ней в комнату пытался ломиться, но просыпавшаяся время от времени Лера предвидела нечто подобное, а потому, удостоверившись, что дверь на вид хоть и хлипкая, но натиски стойко выдерживает, снова засыпала, так как усталость брала свое.

Только утром Лера как следует разглядела комнату, которая ей досталась для временного — хотя кто знает, как там дальше обернется, — проживания. В этой грязи она, конечно, жить не собирается, а потому — потолок побелит, обои обновит, полы отдраит, окно приведет в порядок и купит шторы, а еще подушку, матрас на диван и постельное белье. Все это, несомненно, обойдется в копеечку, но как же нужно не уважать себя, чтобы жить в такой беспросветной грязи и убожестве?! Лера даже вещи не станет разбирать, пока не приведет комнату в порядок.

Она съела бутерброд, запивая кефиром, и отправилась в соседний супермаркет, который приглядела еще вчера. Там нашла все, что нужно для осуществления грандиозных планов по обустройству уютного гнездышка. Нагрузившись не хуже вьючной лошади, наконец добралась до своего нового и пока еще непригодного для проживания жилища.

Разгрузившись в коридоре, Лера открыла комнату и замерла на пороге: две ее спортивные сумки были основательно выпотрошены, а вещи разбросаны по полу. Это означало только одно: у соседа есть ключ от комнаты. Лера прошла на кухню, прихватила с собой чугунную сковородку и решительно двинулась в комнату соседа, понимая, что если она с первого же дня не поставит его на место, то ей и в самом деле придется терпеть все его выходки или съезжать отсюда, чего она делать не собирается.

Лера подошла к комнате соседа и прислушалась. Не услышав ни звука, постучала и снова прислушалась. Не дождавшись ответа, толкнула дверь, оказавшуюся незапертой, и осторожно вошла в комнату, крепко сжав в поднятой руке сковородку и приготовившись к защите или нападению — уж как придется. Но открывшаяся перед ней картина привела Леру в замешательство, и она опустила оружие самозащиты, пытаясь разобраться, что же здесь происходит.

В центре большой полупустой комнаты — раза в три большей, чем та, которую заняла Лера, — за круглым столом под облезлым абажуром застыл изваянием окаменевший сосед. Всклокоченные, стоящие дыбом волосы, выпученные красные глаза и немигающий взгляд, обращенный на сидящую перед ним куклу.

Лера подошла ближе. Да это же та самая кукла, которую она нашла на скамье в парке! Но откуда она здесь? Лера хорошо помнит, что, не решаясь выбросить, спрятала ее в кладовке среди зимних вещей, которые пока не взяла с собой. А может, это какая-то другая кукла? Да нет же, та самая. Другой такой быть просто не может, потому что она коллекционная и наверняка изготовлена в единственном экземпляре.

Лера перевела дух. Ну и дела! Ему-то ее кукла зачем понадобилась? Ее?! Значит, Лера уже считает куклу своей? Хотя если разобраться, то она больше все-таки Лерина, а не соседа.

— Эй, вы еще так долго собираетесь сидеть? Николаич, вы зачем взяли мою куклу? И зачем вломились в мою комнату и разбросали вещи?

Сосед даже не шелохнулся, словно оглох. Да жив ли он? Лера осторожно ткнула пальцем ему в плечо, и Николаич начал медленно заваливаться на бок, пока не упал на пол. Но и тогда выражение его лица не изменилось. А если он умер? Но притрагиваться к соседу Лера побрезговала. Она набрала номер «Скорой».