Мэрилин Монро. Страсть, рассказанная ею самой - Мэрилин Монро

Денег оставалось совсем немного, возвращаться снова к позированию для обложек журналов не хотелось, заниматься чем-то еще, кроме кино, тем более. Но это факт – ровно через год после появления на студии, сыграв всего две незаметные роли и не будучи даже упомянута в титрах (нет, кажется, была, но это почти насмешка), я оказалась на улице безо всяких средств к существованию и надежды вернуться обратно. Просто какой-то там новый закон запрещал студиям навязывать вместе с хорошими фильмами, которые прокатчики брали с удовольствием, второсортные дешевые картины. Это перекрывало путь к зрителю таким фильмам, как «Скуда ху! Скуда хей!», а значит, делало ненужным толпу старлеток. Большинство тех, кто играл слишком мало или не играл вообще, как и меня, уволили.

Сейчас поймете, что я нарисовала. Вот так – несчастным приблудным котенком – воспринимала меня Люсиль Кэрролл.

Не представляю, что бы делала, не встреться мне чета Кэрроллов.

Я знаю, многие обвиняли меня в том, что бессовестно использовала добродушие Кэрроллов на пользу себе. Возможно, так и было, но почему бы не воспользоваться, если у людей есть возможность помочь. Когда у меня есть возможность, я тоже помогаю и даю деньги, я нежадная.

А не принять тогда любую помощь я просто не могла, потому что, оставшись без работы, я осталась и без самой возможности жить. Принимая девушек на студию, никто не предупреждает их, что в случае непродления контракта они могут вообще забыть о работе на киностудии. Все очень просто: если контракт на следующие полгода не подписан, то идти на другую студию почти бесполезно, значит, либо девушка совершенно ни на что не годна, либо слишком строптива, что никому не нравится. Объяснять, что у студии проблемы с финансами, бесполезно, проблемы у всех одинаковы, и никто не станет давать еще один шанс той, которая не воспользовалась таковым у других. Если шанс и дают, то крайне редко и только по чьей-то протекции, пришедшим с улицы никогда.

С Кэрроллами я познакомилась незадолго до окончания контракта с «Фоксом», когда была отправлена в гольф-клуб носить здоровенную сумку с клюшками за игроками. Такое не редкость, свою крошечную заработную плату от студии мы отрабатывали сполна не на съемочной площадке, а больше вне ее. И «носильщицами» тоже бывали частенько.

Меня прикрепили к Джону Кэрроллу, красивому киноактеру, женатому на Люсиль Раймен, которая руководила подбором актеров на студии «Метро-Голдвин-Майер». Блестящий шанс попасть на глаза нужному человеку. Разве можно меня судить за то, что использовала его сполна?

После игры, во время которой я стоически таскала клюшки за Джоном, все собрались на небольшую вечеринку. Но я не хотела пить, я хотела есть. Однако ни наесться, ни даже просто попасть домой не могла – не на чем, я просрочила ежемесячную оплату машины, ее отобрали, и оставалось только возвращаться из клуба пешком. Те, кто бывал в Лос-Анджелесе, прекрасно понимают, что это просто невозможно.

На меня обратили внимание немало мужчин, присутствующих на вечеринке, но я интересовалась только Кэрроллами, почувствовав во взглядах Люсиль готовность помочь. Пришлось честно признаться ей, что у меня нет денег, чтобы добраться до дома, а в животе пусто со вчерашнего дня. В результате Джон отвез меня поужинать, а потом доставил к дому. Но этим все тогда и закончилось.

Позже Люсиль говорила, что я казалась ей маленьким, потерянным котенком, промокшим и несчастным. Она пожалела это создание…

Когда вспоминаю Люсиль Раймен-Кэрролл, мне всегда представляется котенок, хотя себе казалась щенком, тоже маленьким и несчастным. Хотелось прижаться к кому-то и попросить:

– Возьмите меня в дом, я не буду оставлять следов грязными лапами и грызть мебель…

Но Лос-Анджелес не то место, где дают приют несчастным щенкам, к тому же имеющим неплохую фигуру. Есть ли на земле такое место? Тогда казалось, что нет.

Я была в отчаянии, потому что единственная надежда на Кэрроллов рухнула, чтобы хоть как-то прожить, оставалось попросту идти на бульвар. Научившись обходиться даже без машины, я все же не могла обходиться совсем без еды. Сейчас скажу то, за что Вы, возможно, перестанете меня уважать, но это было, и отказываться от своего поведения я не собираюсь. Последние доллары, скопленные за время работы на студии, я тратила на оплату ничтожного жилья, потому что тетя Энн легла в больницу, и надолго, а в ее квартиру въехали другие жильцы, которым я была вовсе не нужна. На еду мне приходилось зарабатывать своим телом. Да, да, я делала это за еду.

Противно? Но я никогда не занималась сексом за деньги, только за кормежку, чтобы попросту не подохнуть с голода. Когда я однажды рассказала об этом Ли Страсбергу, он поморщился, мол, такой факт наложил отпечаток на все мое поведение. Наверное, но я все равно его не отрицаю.

А вот Трумэн Капоте меня понял, он сказал, что лучше уж так, чем отдаваться за деньги.

Кэрроллы пришли мне на помощь тогда, когда я уже ни на что не надеялась. Всюду были долги, за крошечную комнату не оплачено, и никакого света в конце тоннеля. Они пригласили меня на ужин. Когда бывала возможность, я старалась наедаться впрок. Основательно накормив и расспросив, Джон и Люсиль сделали мне роскошный подарок – предложили пожить в гостевой комнате их огромной квартиры в Эль-Паласио. Такое могло только присниться! Кроме того, они дали мне денег на выкуп машины и на разные расходы, чтобы я не чувствовала себя нищенкой и не вздумала идти на бульвар.

Мы заключили договор о том, что они выплачивают мне еженедельно по сто долларов, я живу в их доме и ищу работу, а когда найду, то постепенно верну деньги и найду себе жилье.

Я не понимала только одного: почему Люсиль не хочет просто пригласить меня на «МГМ» и дать работу там. Но она сказала, что я не подхожу студии, нужно попробовать в другом месте, а пока лучше поучиться.

Но я не подходила Кэрроллам так же, как не подходила Годдардам, мне показалось, что Джон неравнодушен ко мне, как и Годдард, больше того, готов сделать решительный шаг. Конечно, я была моложе и заметно красивее Люсиль, хотя до ее интеллекта мне далеко, она образованная и начитанная, но мужчинам далеко не всегда нужен у женщины ум, достаточно тела.

Вообще, вращаясь среди знакомых Кэрроллов, я с удивлением наблюдала, как красивые, умные, богатые мужчины, которым не отказала бы ни одна женщина, обожают своих немолодых и некрасивых жен, а красавицы с потрясающими фигурами влюблены в невзрачных мужей. Почему так? Люсиль на мои вопросы отвечала, что это любовь. Любовь… тогда я вообще не понимала, что это такое. Спать вместе? Но рано или поздно все равно надоест.

Я видела экранную любовь, когда страсти преувеличены, но теперь прекрасно знала, что это выдумка, а ни в какую другую не верила. Поэтому мне и в голову не приходило, что Джон не способен соблазниться мною, будучи женатым на Люсиль. Тетя Энн, узнав, что я тогда сделала, пришла в ужас: