Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски  - Кейт Мур

Таким образом, предположение Шаматольски осталось неуслышанным на фоне мощного рева хорошо финансируемой кампании по распространению литературы в поддержку радия. Сам Шаматольски, однако, был добросовестным и умным человеком. Понимая, что на анализы уйдут месяцы, а также отдавая себе отчет, что все это время работа в студии росписи часов будет продолжаться, к своему письму от 30 января он добавил особое примечание. Хотя его смелая теория еще не была доказана, он позволил себе написать: «Я бы рекомендовал всех работающих с радием предупредить с помощью распечатанных листовок об опасности попадания этого материала на кожу или в организм человека, в особенности в рот, а также потребовать от них соблюдать строжайшие меры гигиены». Тем не менее по какой-то причине ничего подобного не произошло. Возможно, это послание так и не было передано.

Возможно, компания решила его проигнорировать.

Шел 1923 год, Шаматольски проводил свои тесты, а Ирен Рудольф, отправленная из больницы домой, продолжала страдать от ужасных язв и ран, которые мучили в свое время и Молли Маггию. Анемия у Ирен, как и у Хейзел Куинлан, все усиливалась. Они были бледными, ослабшими созданиями, лишенными сил, лишенными жизни. Врачи лечили их то от одного, то от другого – но ничего не помогало.

Причем болели не только они. С тех пор как Джорджа Уиллиса, сооснователя радиевой фирмы в Орандже, выгнали из собственной компании, его дела ухудшились. Казалось, прошло уже много времени после того, как он безрассудно брал голыми руками все эти пробирки с радием каждый день на работе, – ничего, однако, не миновало без следа. С периодом полураспада в 1600 лет радий может дать о себе знать далеко не сразу.

Через несколько месяцев после ухода из компании Уиллис заболел, и в сентябре 1922-го, когда умерла Молли Маггия, ему ампутировали большой палец на правой руке: анализы показали, что он был поражен раком. Уиллис не стал держать болезнь в секрете и опубликовал свои выводы. В феврале 1923 года в журнале Американской медицинской ассоциации (JAMA) он написал: «Репутация безвредного элемента, имеющаяся у радия, может быть следствием того, что до сих пор мало кто из людей был подвержен ежедневному воздействию большого количества радия на протяжении длительного периода времени… Есть все основания опасаться, что пренебрежение мерами предосторожности может привести к тяжелым последствиям для людей, работающих с радием».

Данных о том, как отнеслись к этой статье в его бывшей компании, не осталось. Наверное, они попросту отмахнулись: в конце концов, Уиллис на них уже больше не работал, а значит, все это не важно.

Проигнорировали ее, впрочем, не только они. Казалось, никто не обратил внимания на эту маленькую статью в специализированном журнале.

В апреле 1923 года Шаматольски закончил свои тесты. Как он и подозревал, в светящейся краске не было обнаружено ни малейшего следа фосфора.

«Я совершенно уверен, – написал он 6 апреля 1923 года, – в правильности мнения, высказанного мной в предыдущем письме. Все эти проблемы могли быть вызваны воздействием радия».

Оттава, Иллинойс

– 1923 год—

Девушки в Оттаве считали радий одним из главных преимуществ своего положения. Большинство девушек в городе работали продавщицами, секретаршами или на заводе – здесь же было нечто другое. Неудивительно, что эта должность стала самой популярной в городе.

Девушки из всех слоев населения пробовали себя в ней, поддавшись притягательному обаянию радия. Некоторые красильщицы «были, как я их называю, нищебродами, – с неодобрением сказала одна из их коллег. – [Одна] работница была любимой дочерью известного врача, из весьма обеспеченной семьи. Вместе с подружками они задержались здесь всего пару дней». Состоятельным женщинам просто хотелось ощутить на себе, каково быть одной из призрачных девушек: они воспринимали это как своеобразную забаву. Возможно, в результате их интереса «учебное помещение мисс Рид было украшено, словно детский сад»: она могла похвастаться вычурными шторами на окне и цветами в фарфоровой вазе.

Компания Radium Dial изначально разместила объявление о найме 50 девушек, однако в итоге приняла почти 200. Чтобы справляться с растущим спросом, им были нужны все новые и новые работники.

В 1923 году фирма Westclox, главный клиент Radium Dial, занимала 60 % рынка будильников в США, а ее стоимость оценивалась в 5,97 миллиона долларов (83 миллиона в пересчете на современные деньги). Но расписывать циферблаты хотели столь много девушек, что компания могла себе позволить быть привередливой. «Общепринятой практикой, – вспоминала одна работница, – было нанять сразу десять девушек и опробовать их в деле. Из десяти они оставляли, как правило, не более пяти».

Маргарет Луни, которую родные называли Пег, выдержала испытательный срок. Она была близкой подругой Кэтрин Вольф: они учились в одной приходской школе, а Пег так же ходила в церковь Святого Колумбы через дорогу, как и большинство работников Radium Dial.

Семью Луни знали все. Когда Пег пришла в Radium Dial в 1923 году, в семействе было уже восемь детей, а в итоге их число выросло до десяти. Они жили в тесном доме прямо у железнодорожных путей, и шум проезжавших поездов раздавался так часто, что они уже попросту не обращали на него внимания. «Это был крохотный дом: один этаж, деревянный каркас [и] четыре комнаты, по сути, – говорила племянница Пег, Дарленс. – В нем было две маленькие спальни и одна большая, для детей, где с потолка свисали одеяла, разделяя мальчиков и девочек. В каждой кровати спали по трое-четверо детей. Они были нищими дальше некуда».

Тем не менее эта семья была очень сплоченной – в столь тесных условиях иначе невозможно. И они умели веселиться. Пег, стройная невысокая девушка с рыжими волосами и веснушками, то и дело заливалась смехом, а так как в свои 17 она была старшей девочкой в семье, то остальные братья и сестры повторяли за ней. Летом дети семейства Луни бегали босиком, потому что не могли позволить себе обувь, однако это не мешало им играть с соседскими детьми.

С учетом семейного прошлого Пег была в восторге, когда смогла заполучить высокооплачиваемую работу по росписи циферблатов. Она зарабатывала 17,5 доллара (242 доллара) в неделю – «неплохие деньги для бедной ирландки из большой семьи», – большую часть из которых отдавала своей маме. Из-за этой работы ей пришлось попридержать мечту стать учительницей, но она была все еще молода; впереди оставалось полно времени, чтобы учить детей. Пег была чрезвычайно умной девушкой, настолько прилежной в учебе, что в старших классах ее любимым занятием стало «прятаться за словарем», который она обычно читала в «приятном солнечном уголке». Конечно, ей хватит ума стать учительницей, просто пока что она будет расписывать часы, чтобы помочь своей семье.