Миссия для чужеземца - Сергей Малицкий

Лукус всегда учит. Вот и теперь он бежит рядом и говорит, что Дан бежит неправильно — занят своими мыслями, ноги движутся отдельно от головы. Еще он говорит, что дыхание мальчишки слишком мелко и неравномерно. Но разве оно может быть равномерным, если Дан с трудом удерживается от того, чтобы не упасть? Саш улыбается, потому что белу учит теперь не его, а Дана. А Лукус на бегу вглядывается в лицо мальчишки и объявляет привал. Интересно, что он увидел? Впрочем, это неважно. Дан все равно уже не мог больше бежать, но никогда бы не признался в этом и, скорее всего, умер бы вот так на бегу, как воин в бою. Прямо в этой траве и умер бы в стороне от тракта, потому что Лукус сказал, что по тракту идти нельзя…

Дан оказался крепким орешком. Он бежал на одном упрямстве, почти теряя сознание от изнеможения. Когда Лукус все-таки объявил привал, мальчишка медленно снял с плеча мешок, лег на спину и забылся тяжелым и нездоровым сном.

— Помоги мне, — попросил белу.

Бережно расходуя воду, они аккуратно промыли ожоги на лице и руках мальчишки, затем Лукус достал глянцевый мешочек, выдавил на палец желтоватую маслянистую жидкость и смазал раны.

— Это масло белокопытника, — объяснил он Сашке. — Я лечил им твои руки. Жаль, что у меня нет запасной обуви — Дан, скорее всего, уже сбил ноги. У него плохие башмаки. По тракту мальчишка мог бы бежать босиком, но нам нужно держаться поодаль. Слышишь?

Сашка кивнул.

По дороге, которая в сотне шагов следовала в ту же сторону, что и путники, промчался уже третий отряд стражников. Латники громко ругались, подбадривая друг друга, но страх сквозил в голосах. Даже их черные красавцы кони храпели испуганно. Словно уже знали о судьбе своих сородичей, что лежали с перерезанными глотками у дома Трука. Отряды направлялись на юг. Стражники с подозрением окидывали глазами равнину. «Разве это воины?» — шептал Лукус негромко.

Он достал из Сашкиного мешка три корнеплода, напоминающих внешним видом репу, а вкусом земляную грушу, и сказал, что до прихода в город придется довольствоваться капустным корнем.

— Что это? — спросил Сашка, показывая вертикально вверх.

В глубине неба светлым крестиком парила птица. Сашка не обратил бы на нее внимания, но ощущение чужого цепкого взгляда заставило поднять голову. Лукус прищурился, всматриваясь, затем удивленно щелкнул пальцами.

— Ничего не могу сказать! Похоже на андарского орла, но размах крыльев не меньше дюжины локтей и расцветка странная. Крылья снизу голубые. Да и не встречаются здесь андарские орлы. Если только один из них подкрасил крылья, вырос против обычного в три раза и прилетел передать мне привет с далекой родины. Отдыхай. Пусть лайны и малы беспокоятся насчет тени, мелькающей над головой.

Сашка опустился на траву, некоторое время приглядывался к орлу, плавно замыкающему в небе круги и восьмерки, затем закрыл глаза.

Когда сумерки сгустились, Лукус разбудил Дана, заставил поесть, стащил с него башмаки из сыромятной кожи, промыл ноги и тоже смазал их мазью.

— Я думал, что будет хуже, — сказал он Сашке.

Дан следил за действиями Лукуса безразличными сонными глазами и снова повалился на траву, как только его оставили в покое. Перед тем как лечь спать, Лукус некоторое время прислушивался к ночным звукам, затем вопросительно посмотрел на Сашку. Тот протянул руку в южную сторону, и, словно в подтверждение жеста, оттуда донесся протяжный вой.

— Волки. — Лукус устало улыбнулся. — К счастью, обычные степные волки. До них больше дюжины ли. Они неопасны. В брачный период им не до охоты. Сейчас даже лайны их не боятся. Вот через семь или восемь дней волки вспомнят о еде. Но даже и тогда не доставят нам беспокойства. Ты охраняешь первым, потому что успел отдохнуть. Я ложусь спать. Когда звезда Анэль взойдет над горизонтом, сменю тебя. Выходим затемно. Через несколько ли начнутся деревни. Я не хотел бы проходить через них в разгар дня.

«Интересно, — подумал Сашка, — что значит „необычные волки“, если обычные — „к счастью“? Неужели теперь я всегда буду вздрагивать от малейшей опасности, откуда бы она ни исходила? И как я узнаю, что над горизонтом взошла именно звезда Анэль?»

Лукус заснул мгновенно или просто закрыл глаза. Белу все делал бесшумно и спал так же. Сашка сел, прислонившись то ли к кусту, то ли к степному деревцу, и стал всматриваться в сумрак равнины. Ему казалось, что Лукус знает каждую травинку, каждое деревце по именам. С тех пор как они вышли на равнину, в глазах белу горел восторженный огонек. Он мог внезапно остановиться, опуститься на колени и гладить ладонями редкий цветок, нашептывая что-то вполголоса. И даже в часы привалов, прежде чем лечь, Лукус словно спрашивал разрешения у травы, не сминая ее, а разглаживая в стороны. Сашка не удивился бы, начни Лукус просить прощения у растений, на которые ему приходилось наступать во время бега. Впрочем, а сминал ли он хоть одно при этом?

Сашка продолжал смотреть на чуть колышущийся ковер травы и неожиданно подумал, что точно знает, чего ему не хватает в этой ночи и во всех остальных ночах на равнинах и в горах Эл-Айрана. Луны. Небо Эл-Лиа не знало другого хозяина, кроме Алателя. Но ночная тьма скорее казалась сумерками. Звезды покрывали черное небо россыпями жемчужин. Особенно вдоль звездного экватора, который поднимался исполинским полуобручем, ослепительной звездной струей на треть неба на юге. Которая из этих ярких огней — звезда Анэль?

«Кто бы ответил мне, — мысленно спросил себя Сашка, вновь ощущая накатывающуюся тоску, — может ли быть так, что одна из малых звезд на этом небе земное Солнце? Или Земля находится в какой-то другой вселенной? Или в другом времени?»

С юга подул слабый ветерок, и звезды замерцали сквозь невидимые облака. Раздался шелест. Блеснула красная искра, и Сашка узнал птицу Лукуса. Она села на ветку куста, дрогнувшего под ее тяжестью, и, вертя головой, принялась рассматривать Сашку. Боясь спугнуть ее, он мысленно подался в сторону белу и шепнул «вставай!», представляя, что Лукус слышит его и просыпается. Тот открыл глаза, обернулся. Птица порхнула ему на руку и негромко застрекотала. Лукус дал ей щепоть семян, налил из бутыли несколько капель воды в ладонь. Аккуратно снял висевший у нее на шее продолговатый цилиндр. Птица щелкнула клювом и улетела.

— Как ты это сделал?

— Что? — не понял Сашка.

— Ты вошел в мой сон, взял за плечо и сказал «вставай».

— Не знаю, — пожал плечами Сашка. — Я боялся спугнуть птицу, поэтому будил тебя мысленно. Просто ты почувствовал это так.

— Наверное, — нахмурился Лукус, вытаскивая из цилиндра узкую пергаментную полоску, испещренную письменами.

— Что это? — спросил Сашка.

— Новости. — Белу вздохнул. — И хорошие, и плохие. Чернота расползается с севера. Враги. Леганд назначает нам встречу в Мерсилванде. Он идет со стороны Аддрадда и будет на могильном холме через месяц или раньше. Но также он пишет, что идти надо через Мертвые Земли. Опасный выбор. Хотя, если таких отрядов на равнине много, дорога через Кадиш становится не менее опасной. Значит, придется идти коротким путем.