Раз и навсегда - Джудит Макнот

Джейсон нетерпеливо кивнул лакею, ожидавшему рядом ссеребряным кофейником.

Затем он резко заявил:

– Я хочу, чтобы ее завтра же здесь не было, я ясновыражаюсь? Забирайте ее в Лондон или отошлите домой, но мне она здесь не нужна!Я не собираюсь тратить на нее и цента. Если вы хотите помочь ей выйти в свет,то найдите другой способ для оплаты необходимых расходов.

Чарльз устало потер виски.

– Джейсон, я знаю, что вы не так бессердечны, как можнозаключить из ваших слов. По крайней мере позвольте мне рассказать о ней.

Откинувшись на спинку стула, Джейсон со смертельно скучающимвидом смотрел на герцога, упрямо пытавшегося добиться своего.

– Ее родители погибли несколько месяцев назад от несчастногослучая. За один трагический день девушка потеряла мать, отца, дом, безопасность– все.

Джейсон вновь не проронил ни слова и остался недвижим, тогдаЧарльз вышел из себя.

– Проклятие! Вы забыли, что чувствовали, когда потерялиДжейми? Виктория лишилась всех, кого любила, включая молодого человека, скоторым должна была заключить помолвку. Она настолько неопытна, что верит,будто парень примчится выручать ее в ближайшие несколько недель, хотя его матьпротив их союза. Помяните мое слово: сейчас, когда его с Викторией разделяетцелый океан, он подчинится своей мамаше. "Ее сестра теперь находится подопекой герцогини Клермонт, так что и с ней она разлучена. Подумайте о еечувствах, Джейсон. Ведь вы знаете, что такое смерть и утрата, – или вы ужезабыли, какая это мука?

Слова герцога, очевидно, дошли до Джейсона и достигли своейцели – он поморщился. Чарльз заметил это и удвоил усилия:

– Она невинна и растерянна, как дитя. На всем белом свете унее нет никого, кроме меня.., и вас, хотите вы этого или нет. Представьте себеДжейми в подобных обстоятельствах. Но у Виктории есть мужество и гордость.Например, хотя она и рассказывала об этом со смехом, могу сказать, чтовчерашний прием был для нее крайне унизительным. Если она поймет, что еепребывание здесь нежелательно, она найдет способ убежать. А если это случится,– натянуто добавил Чарльз, – я никогда вам этого не прощу. Клянусь!

Джейсон резко отодвинул свой стул и поднялся с непроницаеможестким выражением лица.

– Между прочим, не является ли она еще одним вашим побочнымребенком? Чарльз побледнел.

– Господи Боже, конечно, нет! – И когда Джейсон хмыкнул,Филдинг-старший в отчаянии добавил:

– Подумайте, что вы говорите! Разве я объявил бы о вашейпомолвке, если бы она была моей дочерью?

Вместо того чтобы успокоить Джейсона, это заверение лишьнапомнило о помолвке, мысль о которой и так бесила его.

– Если ваш ангелочек так невинен и мужествен, то отчего жеона согласилась принести себя в жертву ради брака со мной?

– А, это? – Чарльз махнул рукой. – Я опубликовал объявление,не уведомив ее; она пока ничего не знает. Считайте, что я несколько поторопился.Заверяю вас, у нее нет ни малейшего желания выходить за вас.

Ледяной взгляд Джейсона начал оттаивать, и Чарльз поспешилокончательно закрепить победу:

– Сомневаюсь, что Виктория согласилась бы на этот брак, дажеесли бы это вас устроило. Вы чересчур циничны, жестоки и пресыщенны для такойхорошо воспитанной, идеалистически настроенной девушки, как она. Онавосторгалась своим отцом и честно призналась мне, что хотела бы выйти замужчину, подобного ему, – чувствительного, с благородными манерами, идеалиста.Вы же – полная противоположность, – продолжал он, увлеченный тем, что, кажется,задел душу собеседника.

Однако при этом герцог не заметил, как его тирада перешла воскорбление.

– Осмелюсь сказать: если бы она узнала, что ей грозит брак свами, с ней бы случился обморок! Да она наложила бы на себя руки до того…

– Достаточно, я уже получил полное представление об этом, –мягко прервал его Филдинг-младший.

– Хорошо, – усмехнувшись, сказал Чарльз. – Тогда могу япросить вас об одолжении? Пусть она ничего не знает о злосчастном объявлении. Яподумаю о том, как дать опровержение без неприятных последствий для каждого извас, но только не сейчас. – Когда он увидел, что в ответ на его улыбку глазаДжейсона сузились, Чарльз тут же отрезвел. – Она еще дитя, Джейсон, – храброе,гордое дитя, пытающееся найти свой путь в жестоком мире, к встрече с которымона не готова. Если мы дадим опровержение тотчас после ее приезда, она станетпосмешищем для всего Лондона. Люди скажут, что стоило вам взглянуть на нее, каквы убежали без оглядки.

Видение темных ресниц, сияющих синих глаз и лица, слишкомпрекрасного для того, чтобы быть реально существующим, промелькнуло в мозгуДжейсона. Он вспомнил мягкую улыбку, коснувшуюся ее розовых губ до того, какона заметила его присутствие в столовой. Кажется, она действительно былаподобна ранимому ребенку.

– Пойдите поговорите с ней, – попросил Чарльз.

– Поговорю, – неожиданно быстро согласился тот.

– Но постараетесь ли вы убедить Викторию, чтобы оначувствовала себя как дома?

– Это будет зависеть от того, как она поведет себя, когда янайду ее.

Виктория выхватила из шкафа еще одну охапку белья, в товремя как ее мозг сверлили слова Джейсона Филдинга. «Маленькая нищенка.., онане нужна мне здесь.. Маленькая нищенка…» Оказывается, она вовсе не нашла себенового дома. Судьба просто сыграла с ней злую шутку.

Девушка набила чемодан бельем. Поднявшись, она было сноваобратилась лицом к шкафу и тут же в изумлении застыла.

– Вы! – приглушенно воскликнула она, увидев в дверном проемевысокую фигуру своего врага, стоявшего со скрещенными на груди руками. Злясь насебя, что позволила ему увидеть свой испуг, она высоко подняла подбородок,полная решимости не допустить новых угроз и оскорблений. – Вам бы следовалонаучиться стучать, перед тем как заходить к людям.

– Стучать? – повторил он, сухо усмехнувшись – Даже когдадверь настежь открыта? – Его внимание привлек наполненный чемодан, и он поднялброви. – Вы уезжаете?

– Несомненно.

– Почему же?

– Почему? – вырвалось у нее. – Да потому что я не «маленькаянищенка» и, к вашему сведению, мне ненавистна сама мысль о том, что я кого-тообременяю.

Вместо того чтобы почувствовать себя виноватым, он,казалось, даже немного развеселился.

– А вас, случайно, не учили тому, что подслушивать нехорошо?