Раз и навсегда - Джудит Макнот

– Его милость – высокий мужчина с черными кудрями.

– Так это он сказал, что я должна принять ванну? – сердитоспросила Виктория.

Горничная, зарумянившись, кивнула.

– Ладно, мне действительно это нужно, – неохотно согласиласьВиктория. Она съела тост, допила шоколад, затем прошла в смежную комнату, где горничнаясыпала ароматическую соль в дымящуюся воду.

Медленно снимая запыленное и помятое в путешествии платье,девушка вспомнила о содержании краткой записки, которую прислал ей ЧарльзФилдинг, приглашая к себе в Англию. Казалось, он очень заинтересован в этом.

"Приезжайте немедленно, дорогая моя, – писал он. – Васне просто ждут, но ждут с нетерпением». Тогда, может быть, ее вовсе несобираются отправлять обратно? Возможно, «его милость» что-то напутал?

Горничная помогла ей промыть волосы, затем поднесла мохнатоеполотенце и поддержала ее при выходе из ванны.

– Я убрала вашу одежду, мэм, и приготовила постель на тотслучай, если вы захотите вздремнуть. Виктория улыбнулась и спросила ее имя.

– Мое имя? – повторила горничная, удивленная, что это интересуетгостью. – Почему вы спрашиваете? Мое имя – Рут.

– Большое спасибо, Рут, – сказала Виктория, – за то, что выубрали мою одежду.

Краска удовольствия проступила на веснушчатом лицегорничной, которая сделала легкий книксен и направилась к дверям.

– Ужин в восемь, – сообщила она на ходу. – В Уэйкфилде егомилость редко придерживается принятого здесь расписания.

– Да, Рут, – чувствуя неловкость, спросила Виктория, когдагорничная подошла к двери, – здесь что, два.., их милости? То есть меняинтересует Чарльз Филдинг…

– О, вы говорите о его светлости! – Рут оглянулась, как быбеспокоясь, что ее могут услышать. – Он еще не приехал, но к ночи мы ждем егоприбытия. Я слыхала, как его милость велел Нортропу уведомить его светлость овашем приезде.

– А какой он из себя.., м-м.., его светлость? – спросилаВиктория, чувствуя, как глупо употреблять эти странные титулы. Рут уже былособиралась описать его, но затем передумала.

– Простите, мисс, но его милость не позволяет слугамсплетничать. И нам также не разрешается фамильярничать с гостями. – Она приселав поклоне и удалилась, шурша накрахмаленными черными юбками.

Виктория была поражена тем, что два человека не имеют правапоговорить в этом доме только потому, что один – слуга, а другой – гость, но,вспомнив свое краткое знакомство с «его милостью», она вполне могла представитьсебе, что он способен дать такое бесчеловечное указание.

Виктория достала из гардероба ночную сорочку, надела ее изабралась в постель. Роскошный шелк простыней ласкал ее кожу, и, засыпая, онамолила Всевышнего, чтобы Чарльз Филдинг оказался более доброжелательнымчеловеком, чем другой – его милость. Ее длинные темные ресницы, подрагивая,опустились, прикрыв щеки подобно мягким опахалам, и она погрузилась в сон.

Через открытые окна лился солнечный свет, а по комнате гуляллегкий ветерок, мягко овевавший лицо Виктории. Где-то внизу по брусчатке цокаликонские копыта, а на подоконник одновременно уселись две птахи, тут жезатеявшие шумную ссору. Их раздраженное щебетание постепенно нарушилосчастливый сон о родимом доме и пробудило Викторию.

Полусонная, она перевернулась на живот и зарылась лицом вподушку. Вместо привычной грубоватой ткани домашней наволочки, пахнувшей мылом,ее щека коснулась гладкого шелка. Смутно сознавая, что это не ее постель, чтовнизу нет мамы, готовящей завтрак, Виктория еще крепче зажмурилась, пытаясьвосстановить прервавшийся безмятежный сон, но тщетно. Она неохотно повернуласьи открыла глаза.

В ярком утреннем свете она разглядывала серебристо-голубыезанавеси, между которыми ее кровать находилась как в шелковом коконе, и вдругдевушка все вспомнила. Она находится в Уэйкфилд-Парке и проспала с вечера доутра.

Убрав пряди волос со лба, она присела и откинулась наподушки.

– Доброе утро, мисс, – приветствовала ее Рут. Викторияподавила испуганное восклицание: она только сейчас заметила девушку.

– Я не хотела будить вас, – поспешно извинилась маленькаягорничная. – Дело в том, что его светлость находится внизу и велел спросить, несоизволите ли вы позавтракать вместе с ним?

Ободренная известием, что герцог желает повидать ее,Виктория откинула одеяло.

– Я погладила вашу одежду, – сказала Рут, открывая шкаф. –Что вы собираетесь надеть?

Виктория выбрала лучший из своих нарядов – мягкое черноеплатье из муслина с низким квадратным вырезом, украшенное крошечными белымирозанами, аккуратно вышитыми ею на длинных рукавах и кайме во время долгогопутешествия.

Отказавшись от услуг Рут, девушка сама натянула платье нанижние юбки и обернула вокруг тонкой талии широкий черный поясок.

Пока горничная застилала постель и убирала и без тогоопрятную спальню, Виктория присела у туалетного столика и привела в порядокволосы.

– Я готова, – вставая, сказала она; глаза девушки светилисьв ожидании неведомого, а щеки цвели здоровым румянцем. – Вы не подскажете мне,где я могу найти.., м-м.., его светлость?

Ноги Виктории утонули в толстом ворсе красного ковра, когдаРут повела ее вниз по спиральной мраморной лестнице, через приемную залу, туда,где два лакея стояли на страже у дверей из красного дерева, украшенных богатойрезьбой. Не успела она перевести дух, как лакеи бесшумно и величественнораспахнули створки дверей, и Виктория оказалась в зале длиной около девяностафутов [2]; в центре залы стоял длинный стол красного дерева, над которым виселитри гигантские хрустальные люстры. Сначала ей показалось, что в зале никогонет, и она пробежала глазами по обитым золотистым бархатом стульям с высокимиспинками, стоявшим по обе стороны огромного стола. Но затем услышала шелестгазеты. Не представляя, кто это может быть, она медленно обошла стол иостановилась.

– Доброе утро, – тихо произнесла она. Чарльз повернул головуи уставился на нее. Лицо его побелело.

– Боже всемогущий! – выдохнул он, медленно поднявшись иустремив взгляд на экзотическую юную красавицу, стоявшую перед ним.

Вылитая Кэтрин, какой она была много лет назад. Как хорошоон помнил и с какой любовью вспоминал это невероятно прекрасное, тонкоочерченное лицо с грациозно изогнутым разлетом бровей и длинными густымиресницами, обрамляющими глаза, напоминающие огромные мерцающие сапфиры! Онузнал этот мягкий смеющийся рот, крошечную очаровательную ямку в центре упрямогоподбородка и пышную массу золотисто-рыжих волос, небрежно спадающих на плечи.