Первое правило стрелка - Сергей Мусаниф

Гарри немного удивился, потому что ему еще не доводилось встречать демона, владеющего высоким слогом. Но он хорошо помнил, что, имея дело с демонами, удивляться ничему нельзя. Тем более нельзя делать это долго, ибо демон использует любую оплошность, чтобы овладеть ситуацией.

— Исчадье ада, заклинаю тебя именем Бегемота, подчинись мне!

— Без проблем, — сказал демон.

— Назови нам свое имя, о дьявольское отродье Тьмы!

— Фил, — сказал демон.

— Ты не похож на демона, — заметил Джавдет.

— О, нет, я демон, — сказал Фил и захихикал. — Самый натуральный демон, чтоб меня черти взяли. Ой, как меня колбасит!

— У нас проблемы, демон, — сказал Гарри. — Ты готов нам помочь? Именем Скагса и Асгарота!

— Готов, — сказал Фил. — Что надо делать?

— Сейчас я изложу тебе ситуацию, — сказал Гарри, — а ты все тщательно обдумай и дай нам совет.

— Нет базара, — сказал Фил. — Выкладывайте свою проблему, пока меня плющить не начало.

И у бессмертия есть свои минусы. Например, обычному человеку нет нужды постоянно таскать с собой меч.

Коннор Маклауд из клана Маклаудов

— А лесок-то оказался ближе, чем мы думали, — сказал Илья Муромец, осаживая своего коня, — Всего за полдня доехали.

— Может, мудрец нам помог? — предположил Алеша Попович. — Срезал нам, так сказать, угол.

— Держи карман шире, — сказал Добрыня. — Поможет он, как же. Даже рассола на дорожку не поднес.

— Лес как лес, — заметил Алеша. — Мох, деревья, грибы… звери…

— И гроб, — сказал Добрыня. — Илюша, у меня вопрос.

— Ну.

— Насколько я вижу, это довольно большой лес, — сказал Добрыня. — Ты хоть отдаленно представляешь, на каком дереве искать нужный нам гроб?

— На дубе.

— А где этот дуб растет?

— В лесу.

— Вот здорово, — сказал Добрыня. — С такими целеуказаниями мы проблемку за полчаса расколем.

— Гроб, он, типа, хрустальный, — сказал Алеша. — Значит, должен свет отбрасывать. Вот если меч на солнце вытащить, он сверкает. И гроб тоже должен.

— Это если на солнце, — сказал Добрыня. — А откуда ему взяться, солнцу-то, в такой чащобе?

— Ты вечный этот, как его… пессимисист, — сказал Илья. — Проблемы надо решать по мере их поступления. Для начала надо просто взять да в этот лес въехать.

— Верно, — сказал Алеша Попович, приложив руку козырьком ко лбу и всматриваясь в чащу.

— Правильно мыслишь, старшой, — сказал Добрыня Никитич, не делая никаких попыток сдвинуть коня с места.

— Тогда почему мы стоим?

— Лично я не просто так стою, — сказал Алеша. — Я вспоминаю, как выглядит дуб и чем он отличается от клена.

— А ты случайно не вспоминаешь, как выглядит гроб? — спросил Илья. — И чем хрустальный гроб отличается от соснового?

— Было немного, — признался Алеша. — А на что это ты намекаешь, старшой?

— Ни на что, — сказал Илья. — Просто так говорю.

— Вообще мутная тема какая-то, — сказал Добрыня. — И мудрец этот мутный. На кой ему смерть Кощеева сдалась? Что он с яйцом этим делать собирается?

— Есть многое на свете, друг Никитич, что могут сделать мудрецы с яйцом, — сказал Илья. — Кончай бодягу травить, парни. За дело.

С этими словами Илья тронул коня и въехал в чащу. Молодые богатыри последовали за ним.

Следующие полчаса богатыри продирались сквозь чащу в полном, можно даже сказать гробовом молчании. Муромец первым остановил своего коня и вытер холодную испарину со своего богатырского лба.

— Ничего не хочу сказать, пацаны, — молвил он, — но задачка-то оказалась посложней, чем мы думали.

— Видать, не дурак он, Кощей этот, — поддержал старшого Алеша.

— И хрусталя у него — завались, — констатировал Добрыня.

Стоило только богатырям углубиться в лес, как они обнаружили, что гробы висят на каждом втором дереве. На вид все они были одинаковы — хрустальные, подвешенные на толстых металлических цепях. Поскольку свет не пробивался сквозь могучие кроны вековых деревьев, определить содержимое гроба, не открывая его, оказалось задачей непосильной.

— С которого начнем? — спросил Добрыня.

— Надо было мудрецу сюда не нас, богатырей, а обезьян каких-нибудь послать, — сказал Алеша. — Тут же деревьев столько, за неделю не перелазить.

— Лазить не будем, — сказал Муромец, отстегивая от седла булаву. — Эх, раззудись, рука!

Мощно замахнувшись, он швырнул булаву вверх. Хрусталь, как известно, материал не слишком прочный, и соприкосновения с богатырской булавой он не выдерживает.

Богатыри стряхнули с себя осколки, Алеша спешился, подобрал булаву и подал ее Муромцу.

— Эх! — выдохнул богатырь, отправляя оружие в новый полет.

Через полчаса у богатыря отнялась рука, и булава, на долетев до очередного гроба, зашибла неосторожную белку, влетев прямиком в ее дупло.

Никитич вздохнул и полез на дерево. Муромец спешился и уселся на траву.

Результаты эксперимента с булавой были неутешительными.

Разбиваясь, все гробы звучали одинаково. И в пятнадцати обработанных по методу Муромца экземплярах не оказалось ни зайца, ни утки, ни тем более яйца.

Так уж случилось, что Реджи вошел в гробовой лес минут на пятнадцать позже тройки богатырей, причем с противоположной стороны.

На ближайших десяти деревьях висели пять гробов, подвешенных на высоте от шести до пятнадцати метров.

Реджи вытащил из саквояжа дробовик и принялся за дело.

Нашумел он при этом изрядно.

Белки, зайцы и прочие мелкие лесные зверьки, включая небольшое семейство колобков, разбегались в разные стороны. Увы, зайцы были совершенно обычные и выскакивали из кустов, а не сыпались сверху вместе с осколками хрустальных гробов.

Реджи был не из тех, кто останавливается на полпути. Передергивая затвор дробовика, он углублялся в чащу.

Примерно после сорокового выстрела, привлеченный шумом стрельбы, из-за деревьев вышел старичок-лесовичок. На взгляд стрелка выглядел он как гибрид человека с кабаном-бородавочником, разменявшим вторую сотню лет.

— Чего шумишь? — спросил старичок-лесовичок. — Тут ты шумишь, там богатыри палицами машут. Видать, смерть Кощеева кому-то позарез понадобилась.

— Есть такая тема, — сказал Реджи.

— Давай хоть поздороваемся поначалу, что ли, — сказал старичок-лесовичок. — А потом и о смерти Кощеевой поговорим.