Под тремя башнями - Николай Дмитриев

Сашка даже удивился, как это врач успел так быстро управиться. Правда, сейчас доктор был ещё занят и делал раненому перевязку, временами обращаясь то ли к фельдшеру, то ли к санитару, который, согнувшись, рылся в стоявшей на полу большой кожаной сумке.

Наконец врач закончил перевязку, отошёл к двери и, остановившись совсем рядом с Сашкой, вытащил портсигар. Затем достал папиросу, ловко размял её пальцами и закурил, пуская дым в коридор. В этот момент к нему приблизился один из офицеров и негромко спросил:

— Ну как?..

Врач не спеша выпустил дым изо рта и ответил:

— Ничего. Зацепило здорово, но жить будет.

— Слава богу, хоть на этот раз обошлось… — офицер облегчённо вздохнул. — Чем его так?

— Гранатный осколок. К счастью, удачно.

— Да, экипировка у этой сволочи оказалась никак не воровская… — Офицер ругнулся вполголоса. — Пистолет и опять же гранату швырнуть не побоялся.

— Не знаю, не знаю… — Врач глубоко затянулся, и табак в папиросе начал потрескивать. — Может, это и не моё дело, но осколок я успел выковырнуть и хочу заметить, гранатка-то из самодельных. «Филлипинка». Как у нас говорят, «консервы».

— Спасибо, учтём. Но всё равно нехарактерно. Считайте, в городе первый раз такой тарарам подняли…

— А вы что, ничего такого не допускаете?

— Всё допускаем, — офицер похлопал себя по карманам. — Растравили вы меня дымком, не повредит, если я тут на сквознячке?

— Ничего, прикуривайте, — врач постучал по мундштуку, стряхивая пепел. — Значит, из тех, последышей? Только в город ему зачем?

— Может, документ какой нужен, а может, и у родичей был. Всё возможно. Тут рядом по лугу тропа на Черчицкий монастырь, может, туда пробирался и угодил случайно под фары…

В эту минуту в коридоре послышалась возня, и в комнату ввалилось сразу несколько солдат. Они крепко держали какого-то человека в штатском.

Сашку совсем притиснули к стене, но он все-таки видел профиль арестованного, его очень бледное лицо и крупные капли пота, блестевшие на лбу. Он был без фуражки, и длинные темные волосы, испачканные землей, сбились на одну сторону.

Солдаты провели человека в глубь комнаты и, поставив возле стены, отпустили. Но стоять человек не мог. Ноги его подогнулись, он попытался удержаться, откинулся назад, но только стукнулся головой о стену и начал бессильно сползать на пол, как большая тряпичная кукла.

Сашка внимательно следил за неизвестным, да и все, находившиеся в эту минуту в комнате, не спускали с него глаз. Один доктор не обращал на него ни малейшего внимания. Он спокойно докурил папиросу, подошёл к лежавшему и начал что-то с ним делать. Что именно, Сашке не было видно, доктор всё заслонил своей спиной.

Офицеры пододвинулись ближе. Сашка тоже не утерпел и сделал пару шагов вдоль стены, чтобы получше разглядеть арестованного. Хлопец видел, как тот медленно, неуверенно раскрыл глаза, обвёл затуманенным взглядом комнату, в которой находился, и, наконец, стал смотреть прямо в лицо наклонившегося над ним доктора. Сашку поразило то, что глаза раненого, до того безжизненные, внезапно вспыхнули живым яростным блеском и он отчётливо произнёс:

— Ниц не скажу!..

Один из офицеров, майор, видимо, старший здесь, стоявший до этого у стола, обернулся.

— Что, всё-таки ожил?

— Так точно, живуч.

— Доктор, — позвал майор не отходя от стола.

— Я здесь.

— Примите все меры.

В эту минуту Сашку заметил отец и немедленно выдворил из гостиной в спальню, к матери. Мать, быстро ощупав сына со всех сторон и убедившись, что он цел и невредим, попыталась прижать его к себе, однако Сашка осторожно высвободился из её рук, жадно прислушиваясь ко всему, что происходит в доме. Но мать его от себя так и не отпустила, и единственное, что Сашка сумел услышать из спальни, был шум отъезжавших автомашин…

Сашка с интересом крутил письмо. Конверт был обыкновенный, марка тоже маленькая, синенькая с бравым пилотом в лётном шлеме. Стоя возле калитки, с врезанным в неё почтовым ящиком, Сашка ещё раз внимательно перечитал адрес. Нет, ошибки не было, письмо предназначалось именно ему. Сунув сложенные газеты под мышку, Сашка медленно пошёл к дому, примериваясь, как бы поаккуратнее вскрыть конверт.

Вообще-то писать ему было некому. Многочисленные приятели, оставшиеся в разных городах, не знали адреса, да и отношения с ними были не те, чтобы писать друг другу, бабушка же посылала матери обычные треугольнички, вставляя пару слов для него, так что полученное письмо здорово озадачило Сашку.

Бросив надрывать край, Сашка ещё раз посмотрел на конверт. Под чертой, выделявшей его фамилию и имя, было пусто. Обратного адреса не имелось. Покачав головой, Сашка решительно разорвал конверт и вытащил сложенный вдвое лист почтовой бумаги.

Да, такая бумага попадала ему в руки не часто. Тонкая, гладкая, с едва проступающим по листу тиснёным рисунком и с цветной виньеткой в левом углу. Чуть ниже виньетки, на середине листа, чётким округлым почерком было написано.

Саша!

Жду Вас сегодня вечером на берегу реки.

Приходите в 6 часов к двойной ветле у старой купальни.

Вместо подписи внизу стоял странный крючок, похожий на переплетённые буквы «П» и «В». Сашка неопределённо хмыкнул и перечитал текст. Число отсутствовало, к тому же круглой печати с датой на конверте не оказалось. Марка тоже была свежей, глянцевой, без штемпеля погашения. Нет, судя по всему, письмо было местное и его бросили не иначе, как сегодня утром, прямо в ящик, минуя почту.

Весь день Сашка был под впечатлением от полученного утром письма. Сначала он решил вообще никуда не ходить, но, поразмыслив некоторое время, передумал. Во-первых, это было просто интересно, во-вторых, он и впрямь мог кому-то понадобиться, а в-третьих, Сашка не мог придумать ничего путного.

Мысль о том, что его разыгрывают, Сашка сразу откинул. Разыгрывать его было некому. Однако совсем наивным он себя не считал, и вообще осторожность еще никогда никому не мешала. В конце концов Сашка явился к месту свидания задолго до назначенного часа.

Спустившись по косогору мимо старого здания бывшей гимназии, он по легкой кладке перебрался через подёрнутую зловонной ряской старицу, пересёк заболоченный луг и, взобравшись на защитную дамбу, отделявшую от реки часть поймы, огляделся по сторонам.

Река, протекавшая вдоль дамбы, чуть ниже по течению отступала в сторону, и на этом кусочке берега густо росли высокие ивы. Заложив руки за спину, неспешным прогулочным шагом Сашка медленно пошёл по дамбе и, дойдя до деревьев, внимательно осмотрелся.

До войны здесь была лодочная станция. В оккупацию сооруженьице растащили на дрова, и теперь из земли выглядывали столбы фундамента, да вдоль берега вкривь и вкось торчали подмытые рекой брусья развалившейся купальни. Зато ветлы и ивы, густо посаженные при постройке, разрослись в небольшую тенистую рощицу.