Змеиное гнездо. Безумный маг - Злата Иволга

второго жениха и найти возможного наперсника тусарской королевы. Зигмунд Корф тянул время, обдумывая различные варианты, и я решил… – барон запнулся, – взять все в свои руки. Корф был герцогом, а я почти никем. В случае успеха я мог достигнуть тех высот, которых мне не принесли ни моя должность лейб-лекаря, ни женитьба на дочери герцогини Оттилии.

Как тривиально. Желание выслужиться перед королевой и посрамить высокопоставленного соперника, не гнушаясь никакими средствами. А он-то воображал себе великий заговор.

– Принца Ренато пригласили на охоту бароны Майеры, и я последовал за ним. Дальше все было просто. – Барон Зингер прикрыл глаза. – У меня было надежное средство, попавшее в завтрак, а у принца норовистый конь. И когда он во время травли зверя упал с лошади, я признал смерть, не упомянув о возможном отравлении. Мне поверили, и сочли излишним приглашать других лекарей. Майеры были сильно напуганы и просили меня уверить королеву и тусарского посла об их непричастности и искренней скорби. Я вернулся во дворец, где получил вознаграждение и милость ее величества. Корф потом долго не появлялся. Поговаривали, что королева даже временно отлучила его от своей постели.

Барон замолчал, и Мишель, стиснув зубы, прождал некоторое время. Неужели этот выскочка мечтал не только о титуле и землях, но и о месте в королевской спальне? И Ренато принял смерть от руки этого завистливого ничтожества.

– Это все?

– Когда Майеров позже арестовали и обвинили в измене, их земли и титул отдали мне, – добавил барон.

– И вы, конечно же, были непричастны к этому, – со злой насмешкой произнес Мишель.

Барон, чуть не захлебнувшись, допил вино и со стуком опустил бокал на стол.

– Да, я не стал их защищать, как бы они не умоляли, – мрачно сказал он. – Но они получили по заслугам как сообщники Стефана Леманна. А он, в свою очередь, был связан с королевой Жанной.

– И кто доказал последнее? Вы?

– Доказательств не было. Это предполагал Зигмунд Корф, – недовольно ответил барон.

– А его вы не пытались подставить, оклеветать или убить, чтобы получить герцогство? – поинтересовался Мишель. – А заодно и особые милости ее величества? Или Хозяин Морской Длани казался слишком крупным куском для вашего жадного рта? Боялись подавиться?

Лицо собеседника исказилось, забилась жилка на виске. Похоже, что бывший лейб-лекарь не выносил насмешек, и терпел изо всех сил. Но Мишель был далек от жалости.

– Я рассказал вам, что знал, – выдавил из себя барон. – Что вы еще от меня хотите?

– Вам известно, от чего умерла королева Жанна?

Барон быстро покачал головой.

– Нет. Откуда мне это знать? – пролепетал он, видимо, сбитый с толку вопросом.

– А, может, подумаете лучше? – жестко сказал Мишель.

Блеклые глаза барона метались, словно два вора, застигнутые за кражей крупы. На лбу и висках выступили крупные капли пота.

– Я не знаю, милорд. Были только сплетни, клянусь вам, только сплетни. Зигмунд Корф думал, что Стефан Леманн – любовник тусарской королевы. И, вероятно, попытка убить принцесс была местью за нее. Прошло много лет, они все умерли, кто теперь может сказать наверняка.

– Да, – произнес Мишель, смотря прямо, ровно на переносицу собеседника. – Они все умерли.

Некоторое время за их столиком стояла тишина.

– Но я все-таки не понимаю, какое вам до всего этого дело, – наконец, запальчиво произнес барон. Похоже, уже успел оправиться от испуга. И, конечно же, до сих пор уверен, что в «Алмазном сердце», среди множества знатных людей, он в полной безопасности. Мишель понял, что больше ему узнать ничего не удастся. А карать заказчика поздно – королева Вильгельмина давно скончалась, как, впрочем, и ее дочь, Фредерика. Пора было заканчивать.

– Барон Зингер, – холодно и спокойно начал Мишель. – Вы признались в убийстве принца Тусара Ренато. Ваше злодейство, совершенное из никчемных побуждений, стоило жизни не только молодому человеку, но и его матери, сердце которой было навсегда разбито, а горе не поддавалось утешению. Значит, вы виновны не только в убийстве принца Ренато, но и в последовавшей за ним смерти королевы Жанны. И вы за это заплатите.

Мишель неторопливо встал и принялся надевать перчатки. Он никогда не произносил обличительных речей, но здесь ему пришлось играть роль и судьи, и палача.

Барон потрясенно следил за ним, и его глаза стали еще больше, казалось, сейчас они выскользнут из глазниц.

– Да кто вы такой, недобрые духи вас побери? На кого вы работаете? На одного из герцогов крови? Иначе кем для вас могли быть все эти люди?

Тонкий длинный стилет послушно выскользнул из рукава и привычно лег в ладонь Мишеля.

– Я – маркиз Мишель Валабрег, известный также как Фельский Мельник. Принц Ренато родился моим единоутробным братом. А королева Жанна была моей матерью.

Он шагнул к сидящему барону. Одно движение, и стилет с легкостью проткнул колет потерявшего дар речи барона Зингера и нашел его сердце. Не обращая внимания на предсмертные хрипы и откровенный ужас на лице своей жертвы, Мишель засунул за ворот колета умирающего человека сложенную вчетверо записку, бросил деньги на столик и быстрым шагом покинул «Алмазное сердце». В Илеханде он справился со всеми делами, пора было отправляться в Тусар.

Глава 4

Ресторан «Алмазное сердце», столица, Илеханд

Официант с полным подносом вихрем промчался мимо, чудом не наткнувшись на лейтенанта Мартина Фойгта, возвращавшегося с заднего двора. Сегодня вечером в «Алмазном сердце» стояла суета. Впрочем, она могла быть совершенно обыденной, ведь сам Мартин ужинал в этом знаменитом столичном ресторане первый раз. И не один, а с дамой.

Дама, а точнее госпожа Берта Ханке, приветливо улыбнулась ему, показав свои на редкость большие и белые зубы. В этом Мартин тоже находил свою особую прелесть. Пышущие здоровьем веселые румяные женщины определенно были приятнее нервных и хворых придворных дам.

– Простите, я немного задержался, – сказал Мартин, присаживаясь на свое место.

– Я заказала еще перепелов, вы не против? – беспечно махнула рукой госпожа Ханке.

Мартин сглотнул, судорожно подсчитывая содержимое своего кошелька, но, поняв, что еще укладывается, кивнул.

– Если вам так нравятся эти маленькие птички, как я могу отказать?

– Обожаю. Папа тоже их любит.

Надо думать, купец Клаус намного богаче лейтенанта лейб-гвардии Мартина Фойгта, и единственная дочь ни в чем не знает отказа. Может, стоило пригласить дочку какого-нибудь кавалера, которая и заказывала бы поменьше, и оделась бы скромнее? Мартин упрекнул себя в мелочности, разлил по бокалам густой яичный ликер и отсалютовал своей без сомнения очаровательной спутнице. К слову сказать, ее сбежавший муж так и не нашелся, но это расстраивало Мартина в последнюю очередь. Скорее всего, жена придворного лейб-лекаря давно стала вдовой. Он выпил до дна и решил, что в следующий раз пригласит госпожу Ханке покататься на лодке.

Из одного из альковов зала раздался оглушительный хохот. Наверное, компания, собравшаяся там, что-то праздновала