Сети любви - Мэри Бэлоу

– Я бы не исполнил своего супружеского долга, если бы не попытался уговорить вас, девочка моя, но вы знаете, что я был бы в полной растерянности, если бы вы уехали. Видите, какой я эгоист.

– Значит, возблагодарим небеса за эгоизм, – отозвалась она, и оба рассмеялись.

– Эллен, – начал он, взглянув перед собой и убеждаясь, что их никто не услышит. – Наверное, мне лучше было бы подождать, когда мы останемся вдвоем…

– Снова о том же? – перебила она его, стараясь сохранить шутливый тон. – Вы обеспечили и меня, и Дженнифер. Если с вами что-то случится, я должна буду поехать к вашей сестре в Лондон и побывать у вашего поверенного либо подождать, когда он сам придет ко мне. Я все поняла Чарли. Но все это ни к чему. Когда все кончится, мы вместе поедем в Англию.

– Конечно, – отозвался он и погладил ее по руке, – но я кое о чем подумал, Эллен. Раньше, когда Дженнифер находилась в школе, я об этом не думал. Но теперь настало время забыть о гордости. Если вы останетесь одна… я хочу, чтобы вы связались с моим отцом. Хорошо? Дороти вам поможет.

– Ах, Чарли, я не могу! – Эллен огорченно посмотрела на мужа. – За все эти годы он ничего не сделал для вас. Не проявлял никакой заботы и о Дженнифер.

– Он ее дед, – осторожно заметил капитан Симпсон. – И ваш свекор. Если вы обратитесь к нему, он не отвернется от вас. Мы оба с ним были слишком упрямы. Никто не хотел сделать первый шаг.

– Вот и повидаетесь с ним наконец, когда мы вернемся в Лондон, – вышла из положения Эллен.

– Прошу вас, дорогая!

Она бросила взгляд на дорожку.

– Если только ради Дженнифер? – сдалась она. – Ради нес – обещаю.

– Спасибо. – Он сжал ее руку. – Когда я был мальчишкой, у нас были хорошие отношения и детство у меня было счастливое. Но поскольку я был старшим сыном, он ждал от меня очень многого. Когда я вступил в армию, вместо того чтобы отправиться в университет, как он хотел, отношения наши стали напряженными… Но разрыв произошел не раньше, чем я женился на матери Дженнифер.

Он никогда не рассказывал о ней. И Эллен обратилась в слух.

– Я не стал бы и теперь рассказывать, но придется. В разговоре с моим отцом или братом они могут сказать, что Дженнифер не моя дочь. Дело в том, что ее мать была танцовщицей. Хорошенькая, но недалекая барышня не могла заработать на жизнь только танцами… После того как я на ней женился, она ни с кем не встречалась, и Дженнифер родилась через девять с лишним месяцев после нашей свадьбы. Это моя дочь, Эллен. Но даже если это было бы не так, я все равно любил бы ее, ведь девочка не виновата в своем рождении, верно? Но она – моя дочь, и мой отец должен ее признать.

– Я постараюсь, чтобы это случилось… – В горле у Эллен застрял комок. – Чарли, вы поэтому полюбили меня… потому, что я не виновата в своем рождении?

Он засмеялся и сжал ее руку.

– Мое сердце тронула хорошенькая девчушка, плачущая из-за поломанного гребешка. Потом девчушка эта превратилась в сокровище моей жизни. Вот что такое вы для меня, девочка. И надеюсь, вы не позволите этим старым сплетницам отравить себе жизнь, верно?

– Я пережила все страдания по этому поводу много лет назад. А теперь у меня есть вы, есть Дженнифер, наши друзья. Я очень счастливый человек, Чарли.

* * *

Шел июнь, ширились слухи, нарастали тревога и паника. В Бельгию прибывало все больше войск – пехоты и артиллерии, что уже само по себе оправдывало слухи о масштабах сражения. Но как ни странно, из Брюсселя почти никто не уезжал. Казалось, мирные британцы не желали верить, что опасность может серьезно грозить им. Имя герцога Веллингтона тоже играло свою роль – в их глазах он имел статус непобедимого божества.

Хотя граф Эмберли с семьей, слугами и мисс Дженнифер Симпсон и уехали в Антверпен лишь в первых числах июня, они отъезжали в спокойной обстановке, но, задержись граф в Брюсселе хотя бы на несколько дней, паники не избежать.

Мэдлин, остававшаяся непреклонной в своем решении находиться в Брюсселе с братом-близнецом до последнего дня, договорилась переехать к своей подруге, леди Андрее Поттс, столь же бесстрашной особе; эта леди заявляла своим решительным контральто, что скажет пару теплых слов этим французам, если они посмеют вступить в Брюссель ц попытаются разграбить дом полковника лорда Поттса.

Лорду Идену пришлось переехать на постой туда, где квартировал капитан Нортон. Прощание было трогательным.

– Спасибо, что приехали, Александра, – сказал лорд Иден. – Не могу даже выразить, как много значило для меня обрести здесь родных. Желаю вам благополучно добраться до дома. Передайте от меня поклоны матушке, тете Виоле и дяде Уильяму. И конечно, Анне. Полагаю, лондонский сезон проходит для нее удачно. Я увижу всех вас очень скоро.

– Да, – улыбнулась она. – Ваша матушка будет счастлива снова увидеть вас, Доминик. Берегите себя. Вдруг они обнялись, крепко зажмурив глаза.

– Доминик, – сказала графиня, – мы очень, очень вас любим.

– Вот вернусь домой и потребую в доказательство всевозможных проявлений вашего расположения. – Он поднял голову и усмехнулся. – Но если вы меня очень, очень любите, почему вы предпочли мне Эдмунда? Если вы помните, я тоже делал вам предложение.

– О, – сказала она, вспыхнув, – наверное, потому, что я очень, очень, очень люблю его.

И она повернулась к мужу, чтобы взять у него почти заснувшую малышку.

Лорд Эмберли тут же встал и горячо обнял брата. Некоторое время они молча стояли обнявшись. Сказать нужно было так много. А слов не было.

– Я горжусь вами, Доминик, – проговорил лорд Эмберли. – Вы это знаете.

– Вы скажете матушке?.. Вы скажете все, что нужно.

– Конечно. Вы знаете, она тоже вами гордится и ждет, что бы ни случилось.

– да – Лорд Иден высвободился из объятий брата и улыбнулся. – Пожалуй, я откланяюсь. Перед отъездом у вас будет много хлопот с багажом и детьми. И с мисс Симпсон. Спасибо, Эдмунд, что берете ее с собой.

Лорд Эбмерли пожал плечами.

– Это приятная молодая леди. Она много для тебя значит?

Лорд Иден насторожился.

– Это дочь Чарли Симпсона, – уклонился он от прямого ответа.

Лорд Эмберли усмехнулся.

– Она вас не подцепила, а, Доминик? – спросил он. – Но не волнуйтесь. Мы с Алекс позаботимся о ней и доставим ее к тетке в целости и сохранности. Ступайте же. Долгие проводы – лишние слезы, верно?

Лорд Иден повернулся к своей сестре-двойняшке, которая в течение всей этой сцены хранила гробовое молчание.

– Проводите меня до дверей, Мэд? – спросил он, Та поднялась и вышла вслед за братом.

– Вы не передумаете? – спросил он, когда дверь за ними закрылась. – Нет, конечно, нет. Вы замечательно храбрая женщина, Мэд, и я вас уважаю за это. Я буду навещать вас каждый день, хорошо?