Поваренная книга волшебной академии - Лариса Петровичева

магии? Просто… просто я не собиралась идти в сад. А потом подумала: а не пойти ли погулять? Вдруг меня заставили? Поторопили, чтобы никто больше не съел яблока?

Холланд устало вздохнул и, пройдя к сверкающему лотку с инструментами, извлек нечто похожее на лупу с семью разноцветными лицами. Когда он приблизился к койке и навел этот инструмент на меня, то я вдруг ощутила мимолетное прикосновение к голове, словно невидимая ласковая рука погладила меня по волосам. Потом Холланд вздохнул, протянул лупу врачу и произнес:

— Все верно, миррин Майя. Вас подтолкнули туда, я только что видел крошечные нити остаточной магии. Их слишком мало, чтобы выцепить того, кому они принадлежат.

Мне сделалось тоскливо. Должно быть, примерно так себя чувствует кукла, которая вдруг понимает, что живет не по своей воле, а по приказу кукловода, чьи пальцы дергают ее за ниточки.

— Прикажете заточить меня в башню? — устало спросила я. — Чтобы я сидела там, никому не вредила, и мне никто не вредил.

— Не говорите глупостей, миррин! — огрызнулся ректор, и я в очередной раз подумала, что перепортила ему все, что могла. Холланд вновь принялся ходить туда-сюда — переполненный усталостью и досадой, угрюмый, потемневший. Врач бросил оценивающий взгляд в его сторону и предположил:

— Возможно, придется подозревать кого-то из студентов. Посторонних на территории академии нет. Предателя среди учителей тоже.

Ректор пожал плечами. Я почувствовала себя очень маленькой и ненужной — раздражающей помехой, которую нельзя просто так взять и выбросить прочь. Я была угрозой для мира — а маги клялись защищать мир и людей в нем.

— Что бы приказал мой отец на моем месте? — спросил Холланд, посмотрев на врача. Тот вздохнул.

— Разумеется, убить ее и избавиться от проблемы. Только вот убить ее невозможно. Харварун не справился. Серевер тоже.

— Ну спасибо! — возмущенно воскликнула я. — Вы уже решаете, как от меня избавиться!

— Я этого не говорил, — отчеканил ректор так, что все мое возмущение взмахнуло хвостом и убралось в самую глубокую нору на свете. — Но с моим отцом вы все-таки пообщаетесь.

Почему-то от этого у меня холодок по спине пробежал. Если сын такой, то каков же там папаша? Кажется, Холланд-старший был не тем, с кем следует завести нежную дружбу.

— Полагаете, он скажет правду? — скептически осведомился врач. Ректор хмуро посмотрел на меня и ответил:

— Мой отец тот еще букет добродетелей, но прежде он никогда не врал. Подняться сможете?

* * *

Джон

Девчонка ковыляла за мной так, словно ее избили, и теперь она едва могла переставлять ноги. По счастью, никто не попался нам по пути: все студенты сидели в комнатах по распоряжению разобиженного Шелти. Тот воспринял угрозу безопасности академии как личное оскорбление, и я прекрасно его понимал.

Одно дело обнаружить магическую редкость, пусть даже пугающую. В конце концов, это работа мага — действовать в меняющемся дивном мире, вставать перед его угрозами и находить решения самых сложных задач. И совсем другой вопрос — понять, что убийца действует на твоей территории и чувствует себя там, словно кот среди банок со сметаной, свободно и вольно.

«Ничего, котик, — подумал я, входя в лабораторию. — Я тебя поймаю».

Это мог быть студент — на старших курсах достаточно сильных магов, которые могут выполнять чужие инструкции. Наш злоумышленник узнал о Майе, захотел ее испытать и дал распоряжение кому-то из студентов. Я вновь ощутил досаду: остаточные магические нити были до того мелкими, что их хозяина невозможно было отследить.

Ловкий, умелый и опытный. Опасный у меня враг.

Я зажег свет, и Майя негромко ахнула у меня за спиной. Да, лаборатория способна впечатлить, особенно того, кто вошел в нее впервые. Именно здесь можно было почувствовать все то могущество, которым наделяет магия. Жаль, что понять ответственность, которую она дает, могут далеко не все. Пройдя к зеркалам, я снял покрывало, скользнул взглядом по своим отражениям и покосился в сторону Майи: девчонка стояла с приоткрытым от удивления ртом.

— Впечатляет? — не удержался я, и Майя улыбнулась, словно ребенок, который оказался на ярмарке. Магия была для нее подлинным чудом, и впервые я подумал об этой загадочной доставщице еды с определенным теплом.

— Да, — откликнулась она. — Столько отражений! И все разные, и все движутся…

Она умолкла, решив, видно, что я приму ее за восторженную дурочку. Хлопнув в ладоши, я активировал заклинание покорности, и зеркала погасли, сменившись огоньком готовности к работе. Незачем было тратить время даром.

— Я, Джон Холланд, ректор Королевской академии, начинаю работу, — произнес я, и красный огонек мигнул и загорелся зеленым. Когда лабораторию наполнило золотом лучей и звоном, то Майя снова ахнула, и Огастас тотчас же произнес со своей полки:

— Где ты выкопал эту деревенщину, малыш Джонни? О, да это же повелительница пончиков!

Майя испуганно вскрикнула и шарахнулась в сторону — почти шарахнулась, опомнилась в последний миг, решив, наверно, что победительнице харваруна незачем бояться говорящих черепов. Я указал в сторону Огастаса и произнес:

— Знакомьтесь, миррин Майя, это мирр Огастас Холланд, бывший ректор академии. Мой отец.

Стоило отдать ей должное, Майя быстро справилась с волнением — теперь в ее взгляде было только любопытство. Она сделала несколько шагов вперед, и я выставил руку, не давая ей пройти дальше. Я знал, что Огастас не способен ни на что, кроме болтовни, но лучше к нему все-таки не приближаться.

— Ваш отец? — шепотом переспросила Майя. — А как же он… он мертв?

— Уже много лет, голубушка, — сварливым тоном ответил Огастас. — Хотите меня оживить? Вы сможете, надо только снять те цепи, которые вас сковали.

«Убить ее и избавиться от проблемы», — ожил в моей голове голос Блюме, и на мгновение я с ним согласился. Если в Майе Морави есть та сила, которая способна вернуть Огастаса в мир живых, то уничтожить ее — это лучшее, что можно сделать.

Я гневно отмахнулся от этой мысли, но Майя встревоженно посмотрела на меня, словно услышала ее.

— Она была некромантом еще до родительского проклятия, малыш Джонни, — негромко сказал Огастас. — Потом оно усилило его в сотни раз, и молись, чтобы цепи удерживали ее и дальше. А те, кто захочет убить ее, поймут, что лучше не связываться и стоять в сторонке.

— Чистильщики? — уточнил я, почувствовав, как в груди сделалось тяжело и жарко, а старый шрам, который шел поперек спины, налился огнем. Огастас рассмеялся, а Майя посмотрела на меня с нескрываемым ужасом.

— Это люди, которые сочли тебя слишком опасной для мира, — объяснил я. — И решили уничтожить, пока ты не наворотила